Советская литература читать онлайн бесплатно - страница 48

Главный герой книги, Эдуард Толпечня, передвигается по улице, мечтая о том, чтобы жить и видеть. В один момент он громко выкрикивает эти слова, вызывая в себе чувство вызова. Он продолжает свой путь, задумчиво размышляя о смысле этой фразы. Вокруг него покрыто снежными шапками, а ветви деревьев перегнулись от тяжести снега. Эдуард встречает сенбернара, который смотрит на него с любопытством. Главный герой произносит фразу на немецком языке и останавливается.

"Нелепо, размышлял он, сморщившись от пульсирующей боли в голове, всего лишь оставалось 50 минут. Скоро объявят о посадке, и все здесь останутся в неведении обо мне, этом незнакомце в этом незнакомом городе. Какой-то город все же. Городишка. Не сравнить с Москвой. Может быть, кому-то он и пришелся бы по вкусу, но мне, честно говоря, не очень. Уйти бы он подальше! Хотя, возможно, в других обстоятельствах, он мог бы мне понравиться..."

Добавлено: "Головная боль усилилась, словно пульсирующая метеорологическая буря, возможно, переносимая из примечательных московских улиц прямиком в этот маленький провинциальный городок. Я грустно оглянулся вокруг, принимая в себя городскую суетливую атмосферу, которая отличалась от беспощадной энергии, присущей Москве. В углу кавардака с моими эмоциями, возможно, лежит неожиданная находка - перл себе на память из этого места, в котором вскоре ступит нога моего незаметного присутствия. А пока я остаюсь незначительной фигурой в этом городском фоновом шуме...

Книга рассказывает о высоком мужчине, который стоит на солнцепеке и смотрит в небо. Он думает о том, как в Филях, возможно, идет дождь, и хотел бы быть где-то там, чтобы взять свою дочь Ольгу и бежать под дождем. Он также вспоминает, как ему нравится играть под дождем, и рассказывает о том, как на трибунах лучше сидеть под солнцем и смастерить себе шляпу из газеты. Потом он вызывает дочь Ольгу и они заходят под тент летней закусочной, где она читает объявление и они обсуждают его. Книга описывает жаркую погоду, капли пота и еду в закусочной. В конце главный герой улыбается и говорит девочке, что написанное объявление - чепуха. Он уходит в тенистый угол, где сидят его друзья.

Нескладно или грамотно я открыл двери и шагнул в уютный ресторан – это точно нельзя точно сказать. Казалось, глаза постоянных посетителей пронзали меня, приводя в замешательство. Вспоминаю сейчас: мне кажется, я испытал кратковременное ощущение стыда, которое приходит вследствие моей невнимательности. Практически всегда перед входом в этот ресторан я забываю о его правилах и захожу совсем не так, как полагается, я не нарушаю законы, но выгляжу неуместно, и мой облик наверняка вызывает недоумение...

И вот, на фоне красивого интерьера, я снова оказался в своей нелепой роли – в этом мире изысканной кухни и элегантных обедов я вселился, словно птица подзабытая в аквариуме. Внешне проявляется моя нехватка уверенности в себе и забывчивость, которая постоянно спутывает весь мой образ. Но, несмотря на это, я берусь за себя защищать – ведь ресторан всё же рад принять меня и мои неловкие фигуры. Я снова готов вместиться в этот оазис вкуса и роскошной атмосферы, и надеюсь не слишком уж искренне...

Владислав Иванович Ветряков, известный как Слава среди своих друзей и Гиббон для тех, кто ему близок, продолжает путешествие через загадочный и удивительный мир. В своей непростой судьбе он всегда ощущал себя потерянным, словно сказуемое, не нашедшее свое место в предложении. Мы все еще не знаем, где и как должен развернуться этот уникальный персонаж, в какой точке мира и в каких обстоятельствах он найдет свое предназначение. Но пока мы разбираемся с его прозвищем, задаемся вопросом: что за невероятность скрывается за его кличкой - Гиббон? Ведь это имя относится к виду обезьян, тогда как внешность Владислава Ивановича не содержит ничего звериного. Наоборот, с самого начала знакомства его особенный взгляд излучает человеческую теплоту и искрящуюся энергию... Но кто же на самом деле этот загадочный Слава? Возможно, его история только начинается, и открываясь перед нами, она дарит море неизведанных возможностей и чудес. Что ждет этого уникального человека впереди? Может быть, его приключе...

Один обычный день в жизни Дяди Мити начался с его посещения популярной пельменной. Впереди был долгий день, наполненный деловыми встречами и трудностями, поэтому он решил хорошо поесть перед началом рабочего дня.

Заправившись до отказа аппетитными пельменями, Дядя Митя взял чашку с бульоном, окунал ложку в густое блюдо и с наслаждением уносил к себе в рот теплый и сытный кусок сочных пельменей. Вкус бульона и мяса смешивался в его рту, создавая неповторимое чувство наслаждения.

Однако, несмотря на поедание, Дядя Митя не терял бдительности и внимания. Он с удовольствием добавил немного перца к своим пельменям, чтобы придать им нежную пикантность. Затем он подсолил их, внимательно измеряя необходимое количество соли. Но дело не ограничилось только этим - Дядя Митя решил придать своим пельменям необычный аромат и добавил немного уксуса.

Наслаждаясь изысканным обедом, Дядя Митя не упускал из виду происходящее за стеклянной стенкой. Он с любопытством наблюдал за рядом припаркованными т...

Василь Быков (1924–2003) - известный советский писатель и ветеран Великой Отечественной войны, чей творческий путь тесно связан с этим важным историческим событием. Автор, сам переживший жестокие битвы и испытания, прекрасно понимал, что именно в крайне сложных условиях войны проявляется настоящая сущность человека. В произведениях Быкова мы находим глубокие портреты героев, полностью отображающие их духовную и гражданскую суть. Он демонстрирует, что истинный моральный подвиг может быть лишен яркости и эффектности традиционно героических действий.

Среди произведений Быкова, включенных в эту книгу, замечательные повести «Сотников», «Обелиск», «Дожить до рассвета», «Журавлиный крик» и «Знак беды». В этих произведениях мы можем лучше понять сложность выбора, с которой сталкиваются герои в часы испытаний. Быков описывает не только смертельно опасные ситуации, но и внутренние состояния своих персонажей, позволяя читателям почувствовать настоящие эмоции и трудности, с которыми сталкиваются...

В этой книге представлены неповторимые творения Юрия Нагибина, посвященные теме любви, которые он создавал на протяжении трехдесяти лет. Для Нагибина лист бумаги был не только средством самовыражения, но и возможностью освободиться от душевного давления. Он откровенно и лично делился своими переживаниями на страницах его произведений, что придавало его прозе настоящую силу.

Одной из скандальных повестей в данной книге является "Моя золотая теща". В ней Юрий Нагибин перенес на страницы остро социальные нравы высшего круга советского общества, которые, хотя и декларировали пуританство, на самом деле не отличались скромностью.

В повести "Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя" автор описывает первую любовь, запретные и судьбоносные страсти, а также трагическую историю синего лягушонка, который скорбит после смерти своей возлюбленной. В этой повести мы находим эротику, интимность и откровенность, за которые критики называли Нагибина "русским Генри Миллером". Однако,...

Осень надвигалась на Ферганскую долину, заставляя созреть хлопку на полях, когда трагическая утрата постигла Нур-Эддина. Отец ушел из жизни, оставив юношу одиноким в этот затруднительный сезон. А всего лишь через месяц после этой страшной потери, умерла и мать Нур-Эддина. Боль и горечь превратили его жизнь в серую зимнюю пустоту.

Однако, судьба улыбнулась сироте в апреле. В маленькую деревню Ура-Тюбе прибыл известный художник Усто Сулейман. Завораживающие шедевры его руки прославились по всему региону. Известие о его приезде быстро донеслось до соседей Нур-Эддина, и они не могли скрыть своего восторга.

"Тебе суждено стать счастливчиком, Нур-Эддин", - шептали они с затаенным восхищением. "Будь послушным и усердным. Когда ты завершишь свое обучение, все будут уважать тебя так же, как и мастра Сулеймана. Ты будешь признан и получишь право носить тот же прекрасный халат и тонкую чалму".

Усто Сулейман оказался добрым и заботливым стариком. У него не было собственной семьи, но он сразу пр...

"... - Allow me, allow me! Who else? Who?" she heard, and wanted to cover her ears. And suddenly Chizhov shouted, "Ozerova, the assistant?... Ozerova? Yes?" He angered Klavdiya with this outburst. She stopped, pale, and said shortly, "Yes!" Chizhov approached her closely. There were some more words; she saw his distorted face very closely, his eyes, the gleam of his teeth. She stepped back. Her knees gave way. Chizhov immediately toppled her onto the bench. His hands groped. Klavdiya fought back silently, desperately, breaking her nails. Chizhov's hands stiffened, wouldn't let go. Klavdiya managed to turn around, and, tilting her head back, she struck him hard and sharply in the back of his head several times, broke free, and ran behind a tree. Everything happened in one second. Slowly sobering up, Chizhov took out a handkerchief from his pocket, pressed it against his broken nose. Klavdiya provocatively asked, with malicious joy, "What? Did you get it? Good!... Just in case, she picke...

«… – Ваше руководство не впечатлило меня, товарищ Ходжаев, – проговорил начальник (он происходил из Памира и выбирался окончания слов) – Позорно, товарищ Ходжаев, очень позорно! Ваши доклады похожи друг на друга, как горчащие тополя листья. Когда же вы, наконец, присылаете мне гроздь виноградных листьев? Произнесение выговора началось медленное и необычайно учтивое. Заметив паузу, Садык попросил слово для объяснения. – Товарищ начальник, – сказал он, волнуясь, – в нашей деревне девяносто пять женщин, и все они закрыты, – как я могу узнать о девяносто шестой под паранджой? Мы покупаем лепешки из одной корзины на рынке, мы встречаемся на перекрестках – и я уступаю дорогу. Как только я иду по улицам, все замечают меня издалека, но я, словно слепой, не вижу ничего под черными сетками! Вы знаете меня, товарищ начальник, я был рядом с вами во многих сражениях, но что мне делать…»

Дорогой товарищ начальник, я хотел бы добавить, что Садык, помимо своей вежливости и преданности, является опыт...

«… – Вот здесь, – сказал он, – я нашел в ту ночь два больших камня и попробовал разбить свою цепь. Я колотил долго – по железу, по своим пальцам; камни были скользкими от моей крови, а цепь оставалась по-прежнему неповрежденной, я только согнул два или три звена…Голос его дрогнул, тень легла на рябое коричневое лицо. Сузив монгольские косые глаза, приземистый и широкогрудый, он пристально смотрел вниз, точно искал на белой каменистой дороге засохшие следы своей крови.– Я покажу тебе эти цепи, товарищ; они висят на стене в моем доме и охраняют мою душу от неправильной жалости. Если придется мне оступиться и почувствовать сочувствие к врагу, я взгляну на цепи и скажу сам себе: "А помнишь, Саид, как они стояли разрывать тебя?.." …»

Добавочная информация: Саид, узник и жертва системы, нашел в себе силы и отчаяние разбить свою цепь, символизирующую его связь с прошлыми ошибками и страданиями. Несмотря на свои попытки, цепь осталась неповрежденной, но он все равно согнул два или три звена.

«… Наконец, Устинья вышла из приемной. Доктор, решив снять напряжение, снял куртку и осторожно лег на кровать. В его голове крутились смутные мысли и он не мог найти покоя. Он был полон желания пройти через дверь в ее комнату и ощутить взаимность. В своем воображении, он видел, как стекают волны его страсти через затворную дверь и влетают в ее жизнь. Обладая ясным видением, доктор представлял, как его каскады медицинских инструментов звякают на полу в ее комнате. "Черт возьми!", - повторил он сам себе, качаясь на постели.Устинья, поделившись тайной у колодца, была немного сгоряча. В своем рассерженном состоянии она начала сомневаться - почему доктор не обращает на нее внимания? Ей понравился доктор, она иногда замечала, что он бросает на нее взгляды, полные вожделения, но они так быстро исчезали, что Устинье не успевала улыбнуться в ответ. Но когда наступал вечер, доктор закрывал дверь и оставался один внутри своей комнаты. Он никогда не пытался задержать Устинью, наоборот, он всегда п...

"Встреча с Банкометом – уникальный опыт", сказал я самому себе, когда увидел этого необычного старичка. Он был действительно тощим, сдержанного вида и ухоженной лисьей бородкой. Я даже не мог представить, что такой безобидный человек может оказаться суфлером, влияющим на игру в банк. Но здесь он стоял передо мной, закрывая лицо ладонями, оставляя видным только носок.

Я задумчиво спросил: "Так значит, я попал в игру в банк?". Старичок, не снимая рук, тихо ответил: "Да, именно так. Бережно обращайтесь".

Неся ответственность за правильный ход игры, я серьезно отнесся к процессу. Пауза установилась застывшей тишиной, а все глаза были устремлены на меня. Я прицелился и с щелчком ударил картами по носу старичка.

Сразу же после первого удара, старичок зашевелился и закричал: "Ребром не бить!". Он был очень восприимчив к боли, и на пятнадцатом ударе его нос покраснел и стал мокрым.

Я, наслаждаясь игрой, продолжал бить его резкими и решительными движениями. Я знал, что это необычный суфлер,...

На следующий день после того, как Иван Алексеевич попрощался со своими родными, дорога повела его далеко от родного села. Прошло уже двадцать шесть лет с того времени, и эти годы запомнились нашим старикам как времена тяжелых испытаний. Вспоминаются первая германская война, революция, гражданская война, эра нэп и великий перелом в деревне. Ивану Алексеевичу довелось пережить все это, и сейчас, будучи уже пятидесятишестилетним стариком, он вернулся на родину. Здесь, от Степана Лаптева, он узнал о трагической гибели первого сына Стешиной - Михаила. И теперь рядом с ней, растет и крепне второй сын Василий, юноша со светлыми волосами и длинными ногами, который всегда озорно смотрит на взрослых и грубит матери своим глухим голосом.

И вот, с Иваном Алексеевичем случилось нечто странное, что бывает только с особыми душами, живущими на этой земле с напряжением и без следа. Он увидел знакомые места, увидел Стешу и с недоумением и тоской понял, что никогда не переставал любить ее. Вот почему о...

«…Повсюду раскинулись мириады звезд, озаряя ночное небо над Севастополем. Прохор Матвеевич, сидя в кабине своего грузовика, ощутил далекий гул, проникающий сквозь дрожащее кузовное полотно. Он знал, что это звуки пушек, ревущих в битве. Его сердце замирает при каждом залпе. Внезапно, грузовик начал подниматься, взбираясь на подъем, и Прохор Матвеевич, придерживаясь за крышу, оглядел окружающую местность. Очень темно, но он сумел разглядеть бледное свечение орудийных выстрелов, пробиваясь сквозь дымный багровый туман. – Огонь! – прошептал он своему соседу, ощущая содрогание в своем голосе. И услышал ответ, который охладил его сердце: – Горит Севастополь!…»

Когда я проник в гостиную, чтобы пройти в бильярдную, я неожиданно столкнулся с Варей, которая спешно выскочила из бильярдной, закрыв лицо руками. Я увидел, как она мчалась мимо меня, не снимая рук с лица, и услышал приглушенные звуки ее подавленных рыданий. Меня охватило беспокойство, и я понял, что она претерпела оскорбление. Я сразу понял, что этот тип - отвратительный человек! Он специально послал меня за бильярдными шарами, чтобы побыть наедине с Варей и оскорбить ее. Но я не позволю ему избежать наказания! Мой гнев растущий, я сжал кулаки и вошел в бильярдную...

*Добавленный текст*
Он никогда не прощеится за свои безумные поступки! Когда я подошел ближе к Варе в коридоре, я заметил, что в ее глазах отражается боль и уязвленность. Она, пытаясь скрыть свои слезы, не отрывала рук от лица, и я видел, как слезы сквозь ее пальцы медленно капали на пол. Я страстно стремился прочитать на ее лице все то, что она прячет от меня. И хотя я ощущал гнев и негодование, я понимал, что сейчас с...

"… Мой друг Сашка Николаевич часто шутил насчет нашей соседки Галины Петровны, называя ее "эксцентричной дамой". Он утверждал, что она подала заявление в городской комитет с просьбой о выдаче ей пенсии за большой стаж работы. Я, Юлия Александровна, с улыбкой слушала его и не слишком серьезно относилась к этим шуткам.

Но у моего соседа Якова Владимировича было совсем иное отношение к Галине Петровне. Ему она совершенно не нравилась. И это не только из-за ее сомнительной репутации, о которой говорили в городке. Первое неприятное знакомство с ней произошло сразу после его приезда в наш город. Он однажды зашел к ней наверх и увидел множество фарфоровых яиц, старинных рамок, открыток и чернильницы, принадлежавших двум Крючковым. Это поразило его, но не впечатлило положительно.

- Она просто изобилует сном старой офицерской эпохи, - часто говорил Яков Владимирович. Он испытывал к любой офицерской атрибутике неприязнь, презрение и отвращение. …"

Когда над полем, которое было захвачено немецкими солдатами, произошел сбой с магнетофоном, у меня возникло чувство неудобства и раздражения. Я был слишком занят в данный момент, чтобы представить, что со мной будет происходить, но я был уверен, что это будет связано с хлопотами по снегу, ночному приключению и лихорадке. И, к несчастью, это также включало в себя женщину, с которой я должен был иметь дело.

Я планировал. Немцы потеряли нашу дорожку во мраке и прекратили стрелять. Самолет быстро набирал высоту. Через пару минут мы снова коснемся земли. Я оглянулся назад и увидел женщину, сидящую на задней части самолета, опустившую ногу за борт. Я ясно помнил эту ногу - она была короткой, крепкой, облеченной в белый шерстяной чулок и большой башмак. Я сразу понял, что она решила, будто мы уже летим над тем болотом, куда я должен был ее выбросить, и что мы собираемся дать ей возможность прыгнуть.

- Садись! Назад! - закричал я ей.

Однако она не расслышала моих слов, она решила, что я кри...

"… Над аэродромом замаячил огромный, сверкающий белизной лайнер и медленно опустился на землю. Мы все трое приподняли головы, не в силах удержаться от любопытства. Когда шум моторов спал, пожилой мужчина презрительно произнес: – Летающий шкаф. – Что вы только что сказали? – удивился я, думая, что мои уши меня обманывают, так как шум от тихнущих двигателей еще наполнял воздух. – Комод летает, – повторил старик, сидя в своем кресле. – Большой летающий ящик". - "Эх, какой же ты старый ворчун", - подумал я. - "Ты привык смолоду перемещаться на телегах, и теперь тебе не по вкусу летающие машины".- "Авиация существует уже около семидесяти лет, – отозвался старик, когда звук моторов утих, -и все эти семьдесят лет я периодически натыкаюсь в газетах на статьи о том, как человек стал крылат и научился летать. При этом чаще всего упоминается древняя сказка о Дедале и Икаре: типа, раньше люди летали только в сказках, а теперь это реальность. И все эти семьдесят лет ошибаются. …"