Все жанры Все авторы
Струнный квартет и другие рассказы - Вирджиния Вулф

Струнный квартет и другие рассказы

Страниц

20

Год

—

Вирджиния Вулф, обладая выдающимся талантом, занимает почетное место среди ведущих авторов литературного модернизма, наряду с такими гигантами, как Джеймс Джойс и Марсель Пруст. Ее革新ный подход к повествованию и глубокое исследование психологии персонажей делают ее произведения непревзойденными в своем роде. Экспериментальный стиль Вулф особенно ярко проявляется в ее рассказах, которые остаются актуальными и впечатляющими даже спустя десятилетия.

В недавно опубликованный сборник включены отобранные произведения, каждая из которых обладает своей уникальной атмосферой:

• «Струнный квартет» — в этом рассказе Вулф поднимает темы музыки и его влияния на человеческие эмоции, создавая глубокую связь между искусством и жизнью.

• «Новое платье» — через призму внутреннего монолога главной героини автор мастерски описывает борьбу между индивидуальностью и общественными ожиданиями.

• «Фазанья охота» — этот рассказ заставляет задуматься о роли традиций и современности, раскрывая конфликт между личными желаниями и общественными нормами.

• «Итог» — здесь Вулф умело комбинирует элементы реализма и символизма, исследуя сложные человеческие переживания и их последствия.

Эти произведения не только демонстрируют литературные эксперименты Вулф, но и заставляют читателя пересмотреть собственные взгляды на жизнь и искусство.

Читать бесплатно онлайн Струнный квартет и другие рассказы - Вирджиния Вулф

Virginia Woolf

«THE STRING QUARTET»

© перевод c английского Е. Суриц

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

Струнный квартет

Ну вот мы и собрались, и стоит вам окинуть взглядом зал, вы сразу убедитесь, что метро и трамваи, а отчасти и собственные экипажи, даже, смею думать, запряженные рысаками ландо из конца в конец прошивали для этого Лондон. И все же меня вдруг одолевает сомненье…

Если и в самом деле правда, как тут говорят, что по Риджентс-стрит закрыт проезд, и подписан мир, и не так уж холодно для такого времени года, и за такую цену и то не снимешь квартиру, и в гриппе самое опасное – осложнения; если я спохватываюсь, что забыла написать насчет течи в леднике и посеяла перчатку в поезде; если кровные корни вынуждают меня истово трясти руку, протянутую, быть может, не без колебаний…

– Семь лет не видеться!

– С самой Венеции.

– И где же вы теперь обретаетесь?

– Что ж, вечером мне вполне удобно, хотя, может быть, это слишком нагло с моей стороны…

– Но вы нисколько не переменились!

– Что ни говори, война есть война…

Если разум пробивают такие легкие стрелы и – по законам человеческого общежития – едва выпущена одна, уже наготове другая; если из-за этого кидает в жар, и вдобавок полыхает электричество; если чуть не каждое слово тянет, как водится, поправки, расшаркиванья и оговорки, расшевеливает желания, амбиции и тоску, – если все так, и плывут на поверхность шляпки, боа, фраки и жемчуг на галстуках, – неужто же мыслимо?

Что именно? В том-то и закавыка, что с каждой минутой труднее сказать, отчего, вопреки всему, я тут сижу, не умея даже припомнить, что именно и когда в последний раз это испытано мной.

– Процессию видели?

– Король, кажется, замерз.

Нет, нет и нет. Да, но что именно?

– Она дом купила в Мамзбери.

– Можно ее поздравить.

Мне же, напротив, совершенно очевидно сдается, что ее, кто она ни на есть, можно послать с легким сердцем к чертям, со всеми квартирами, шляпками, чайками, и так, быть может, сдается сотне дам и господ, которые тут сидят, парадные, защищенные оградой мехов, жемчугов и довольства. Ну а я-то сама тоже мирно сижу в золоченом кресле и раскапываю погребенное прошлое, как все, ибо, судя по неким знакам, все мы, если я не обманываюсь, что-то силимся вспомнить, что-то исподволь ищем. И к чему суетиться? Беспокоиться о покрое костюма? О перчатках – застегнуть или нет? И вглядываться в это пожилое лицо на темном фоне картины: лишь минуту назад оно было оживленное, светское, а сейчас вот печальное, замкнутое, словно подернулось тенью. За стеной настраивают вторую скрипку – не правда ли? Выходят; четыре черные фигуры, с инструментами, усаживаются подле белых квадратов под световой ливень; покоят смычки на пюпитрах; дружный взмах, трепетанье, и, глядя на музыканта напротив, первая скрипка отсчитывает – и раз, и два, и три…

Вихрь, шквал, напор, взрыв! Грушевое дерево наверху горы. Бьют фонтаны; сыплются капли. А волны Роны мчат глубоко и полно, летят под мостами, разметывая пряди водорослей, полощут тени над рыбой, серебряной рябью бегущей ко дну, затянутой – это трудное место, – засасываемой водоворотом; плеск, брызги, ранят воду острые плавники: поток дымится, кипит, сбивает желтую гальку, крутит, крутит, вот отпустил, падает, падает, вниз, вниз, но нет, взвивается кверху нежной спиралькой; тонкой стружкой, как из-под аэроплана; выше, выше… Сто раз прекрасны добрые, веселыми шагами, с улыбкой идущие по земле; и шалые, бывалые рыбачки, присевшие под мостками, греховодницы, как дивно гогочут они, и галдят, и ступают враскачку, враскачку… аа-ах, гм, кха!

Вам может понравиться: