Баллада Редингской тюрьмы - Оскар Уайльд

Баллада Редингской тюрьмы

Страниц

75

Год

2024

Оскар Уайльд: великий поэт, драматург и эссеист

Оскар Уайльд - знаменитый прозаик, драматург, поэт и эссеист, который оставил незабываемый след в истории мировой литературы и театра. Начав свой путь со стихотворений, он завоевал престижную премию Оксфордского университета за поэму «Ровенна» в 1878 году. Его последним произведением стала «Баллада Редингской тюрьмы», написанная вскоре после освобождения из заключения в 1897 году.

Уайльд отличался легкостью игры словами и образами, создавая поэтические картины, в которых красота и глубина сочетались с острым нравоучением и сатирой. Его стихотворения отражают разнообразие тем: от восхваления удовольствий и призывов к состраданию до наблюдений за природой и городской жизнью, а также сложных эмоций уязвимого человека. Каждое его произведение - это уникальный мир, в котором прослеживается его безграничное воображение и глубокая философия жизни.

Читать бесплатно онлайн Баллада Редингской тюрьмы - Оскар Уайльд

© Перевод. Б. Булаев, 2023

© Перевод. М. Ваксмахер, наследники, 2023

© Перевод, комментарии. Е. Витковский, наследники, 2023

© Перевод. Л. Гумилев, наследники, 2023

© Перевод. О. Кольцова, 2023

© Перевод. В. Микушевич, 2023

© Перевод. А. Серебренников, 2023

© Перевод. В. Топоров, наследники, 2023

© Перевод. А. Триандафилиди, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Равенна[1]

I

Пусть краски итальянские густы –

У северной весны свои черты.

Вздыхает обновленная земля,

Март позолотой окропил поля.

Звонкоголосый дрозд среди дерев

Выводит свой приветственный напев.

Галдят грачи; по-юному легка,

Стремит полет голубка в облака.

Фиалка расправляет лепестки,

Любовной полон первоцвет тоски.

И, словно обрученные с луной,

Мерцают крокусы порой дневной.

Под рокот мельничного колеса

Взмывает жаворонок в небеса –

Освобождаясь, будто из тенет,

Росу с жемчужных паутин стряхнет.

И нарушает тишь зеленой чащи

Веселых коноплянок хор звенящий.

Но год назад… Светлы воспоминанья:

Италия, весенняя Кампанья, —

Там солнцем напоенные цветы,

Там яблоки свеченьем налиты…

Весна пьянила. Средь курчавых лоз

Я ехал, – череду метаморфоз

В себе таили смуглые оливы

И пинии, строги и горделивы.

Был волен бег, и были сокровенны

Мечты, – я имя древнее Равенны

Твердил движенью в такт, пока закат


Кармином не дохнул на небоскат.

Я, как мальчишка, вздрогнул от намека:

Там, за болотом с редкою осокой,

Фигурных башен вычерчен узор.

Вслед солнцу я рванул во весь опор.

И прежде, чем был день усекновен,

Я оказался у священных стен.


II

Как воздух глух! Не слышно даже эха

Пастушьей дудки, пения и смеха,

Ни гомона шалящей детворы.

Мертво молчанье и мертвы дворы.

Пустынный мир, печальный, бестревожный,

Твои увещеванья непреложны,

Как череда неспешных зим и лет,

Для смертного, бегущего сует.

Жить, погружаясь в траур мирозданья,

Разведывать минувшие преданья,

Раз причастившись от летейских струй, —

Забвенье среди лотосов даруй.

О Прозерпина, маковым дурманом

Опоена, царишь на поле бранном,

Оплакивая прах твоих сынов,

Ушедших в мир, где не бывает снов.

Но слава мертвых обернулась славой

Твоею. О бездетная держава,

Страна могил! Коленопреклонен

Здесь всякий перед памятью времен.


III

Столп, возвышающийся над равниной,

Он – мета одинокой и чужбинной

Судьбы твоей, блистательный француз.

Любви и славы краток был союз.

В тебе играли мужество и сила,

Но в горький час звезда твоя светила.

Увы, Гастон де Фуа, ты проиграл.

И под лазурнейшим из покрывал

Покоишься. Камыш, склонивши копья,

Подрагивает. Пурпурные хлопья

Леандр в твою разбрасывает честь.


Чуть северней, времен далеких весть,

Стоит ветрам открытая гробница.

Здесь некогда остготская столица

Была. Ее король обрел покой

В воздвигнутом дочернею рукой

Массивном склепе. Но твердыня эта

Патиной тления равно задета.

Ты, Смерть, всем участь равную суля,

Смешаешь прах шута и короля.

Величественна слава их, однако

В душе моей – ни отклика, ни знака

Ни рыцарь не оставит, ни король.

Ничтожною покажется юдоль

Земная подле Дантовой могилы,

А венценосцы – жалки и постылы.

Из мрамора высокое чело,

Глаза, на мир взиравшие светло,

И страстно, и с мучительным презреньем.

Уста, испепленные откровеньем –

О преисподней и об Эмпирее,

Миндалевидный лик, всего острее

Запечатленный Джотто, скорбный лик, —

Так Данте предо мной в тот день возник,

В стране покоя, вдалеке от Арно,

Вам может понравиться: