Все жанры Все авторы
Птичий рынок - Александр Александрович Генис, Екатерина Робертовна Рождественская

Птичий рынок

Страниц

195

Год

2019

"Птичий базар" - инновационный компендиум особо состоятельных наблюдений изо узнаваемых перу писателей, продолжающий неукротимую траекторию бестселлеров "Москва: встречи мест" и "В Питере обитать". Ни много ни мало - тридцать семь авторских артефактов внутри одного кожаного светлого футляра. Протагонисты легитимирующего собрания - неживые сущности с домашней природой: кот по имени Евгений, завалявший свою мягкую душу в оправе Водолазкина, того нечего и говорить он же, приоткрывает волшебные ворота в состояние Матвеевой, оказавшейся в компании нелюдимого песика из магазина Воденникова, асланера пятой поэзии Александра Гениса, неукротимой особи ослиного происхождения, повествующей в стиле Наринэ Абгарян, плюшевого щенка Людмилы Улицкой и козла от Романа Сенчина, с муравьями, расписывающими в нотности Алексея Сальникова; а также необъятные твари, не изученные человечеством: лобстер с именем Себастьян, обнаруженный в заключении аквариума, заминированный внутренностью Татьяной Толстой, и вековечный хранитель ледяных глубин Василия Авченко, оскорбленных ядом медузы-крестовика в Амурском заливе, путешествующий в промерзшей воде история собак Андрея Филимонова и крокодила, который привез интервью Ксения Букша... Составители это сложного тома – выдающийся издатель Елена Шубина и защитник рукописей Алла Шлыкова. Нарядность этого издания подчеркивают чудесные иллюстрации созданные юной мастерицей из Питера, Ариной Обух.

Читать бесплатно онлайн Птичий рынок - Александр Александрович Генис, Екатерина Робертовна Рождественская

© Е. Водолазкин, Т. Толстая, Л. Улицкая и др., 2019.

© А. Бондаренко, художественное оформление, 2019.

© А. Обух, иллюстрации, 2019.

© Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, 2019.

© ООО “Издательство АСТ”, 2019.

* * *

Живое воспитывает живых – объясняли родители и на Птичий рынок водили для радости.

Юрий Рост

Наринэ Абгарян

Марлезон


У Бочканц Ованеса сложились очень уважительные отношения с ослом Марлезоном и крайне неуважительные – с пчелами. Казалось бы, тоже мне беда. В конце концов, не каждому дано жить в мире и согласии со всеми божьими тварями. Но Бочканц Ованес был пасечником. Мастером своего дела. Практически лучшим. И подобный оксюморон омрачал ему жизнь.

Отношения с пчелами испортились совсем недавно, потому собирался он теперь на пасеку, как на войну. Надевал сорочку с длинным рукавом, застегивался на все пуговицы. Брюки заправлял в носки. Проверял защитную сетку на маске с той тщательностью, с какой аквалангист обследует оборудование перед погружением. Приобрел в хозяйственном длинные плотные резиновые перчатки и попросил жену тщательно приладить к ним лямки. Сатеник, памятуя о несговорчивом характере мужа, возражать не стала, только спросила, зачем ему это надо.

– Ты приладь, там видно будет! – отрезал Ованес. У него всегда портилось настроение, когда задавали несанкционированные вопросы.

– И-их, неуступчивый баран, – вздохнула Сатеник и пустила на лямки старое кухонное полотенце.

Ованес надевал перчатки загодя, на подступах к пасеке. Лямку с левой перчатки перекидывал на правое плечо, с правой – на левое. Получалась диковинная, но надежная конструкция: лямки перетягивали грудь и давили на шею, но спасали от внезапной потери перчатки.

– А вдруг она свалится, когда я в улей полезу? – объяснял Ованес Марлезону. Марлезон водил ушами и одобрительно фыркал – в отличие от Сатеник, он понимал своего хозяина с полуслова.

Дополнительной защитой пришлось озаботиться после того, как пчела ужалила Ованеса в ухо. За сорок лет это был чуть ли не сотый случай, но в этот раз всё пошло наперекосяк – ухо моментально вспухло футбольным мячом и подозрительно запульсировало. Следом принялась раздуваться шея.

Ованес выронил крышку улья и, пренебрегая мирно пасущимся невдалеке домашним транспортом, припустил к деревне. Марлезон помчался следом, возмущенно иа-иакая. Так и добрались до поликлиники – впереди распухший до размера камазной покрышки Ованес, следом – оскорбленный до глубины своей ослиной души Марлезон.

– Наконец-то ты оправдываешь прозвище своего рода, – хохотнул дежурный врач, ставя спасительный укол.

Ованес хотел было огрызнуться, но не смог – вздувшиеся губы не шевелились. Он недовольно замычал, давая понять бесцеремонному доктору, что тот выбрал не самое подходящее время для шуток. Доктор замахал руками и примирительно улыбнулся.

Род Бочканц унаследовал прозвище от Шмавона, который был таким толстым, что все его называли бочкой. Ованес застал последние годы жизни прапрадеда, тот целыми днями лежал на тахте – большой, неповоротливый – и одышливо матерился в потолок.

Впервые услышав его сквернословие, Ованес ужасно заволновался – над потолком как раз находилась спальня его родителей.

– Апи[1], это ты на маму с папой ругаешься?

Прапрадед чуть не поперхнулся.

Вам может понравиться: