8+22=9. Абсурд со смыслом

Альпачи Кравиолли был очень талантлив. Даже незнакомые люди аплодировали ему, когда он беззаботно шагал по улицам своего любимого города.

Ветер разгонял последние тучи, обнажая палящее летнее солнце. Желтый гигант выпаривал остатки дождя, не давая одиноким каплям достичь земли. Погода пробудила в Альпачи особое кокетливое настроение, которое он тщательно скрывал от окружающих. Его глянцевая рубаха слепила глаза восторженных прохожих радужными бликами, а вышитые на рукавах у запястий «косички» ритмично танцевали в такт горделивой походке и вальяжным взмахам рук.

– Кто вы? Божественное создание? – пред ним на колени рухнула, сложив ладони в молитвенном жесте, женщина лет тридцати.

Кравиолли поправил солнцезащитные очки и бросил на нее взгляд исподлобья.

– Меня зовут Альпачи, я прибыл из Мюнхена. Поражать вас всех своим талантом, – добавил он, надменно причесывая шевелюру.

– Я хочу вкусить весь ваш талант, Альпачи из Мюнхена! Прошу, поедем в мой шикарный особняк за городом, пока муж не вернулся из-за границы! Я дам вам все, что угодно, только побудьте со мной! – продолжала она трясти руками.

– Вы даже не знали моего сияющего имени. Вас привлёк только мой внешний вид. Но за мной числится множество других заслуг. Я не стану тратить на вас время и не позволю вам ублажать мое тело и даровать мне богатства.

Альпачи вынул из кармана шелковый платок, высморкался и великодушно бросил его в вытянутые руки отчаянной женщины. Толпа зевак тут же набросилась на нее в надежде урвать хоть частичку Кравиолли.

– Вам с корицей или без?

– Вам уши прочистить? Мне не только с корицей. Но и без! – гневался на бариста Альпачи.

Он только что с трудом добрался до кофейни, переступая через сотни горожан, которые почтительно склонялись перед ним.

– Я вас услышал, но не понял. Что значит: и с корицей, и без?

Кравиолли снял очки и бросил на наглеца дерзкий взгляд.

– Вы в своём уме? Вы не видите, кто перед вами? Я! Альпачи Кравиолли из Мюнхена! Или вы не заметили моих крокодиловых туфель с замшевыми итальянскими вставками на подошве? – он демонстративно провёл рукой по своей обуви.

В оживленной кофейне воцарилась тишина. Только за крайним столиком у окна кто-то аккуратно прошептал:

– Альпачи очень трудно вывести из себя. Этот мальчишка – настоящий наглец.

– Так общаться с самым талантливым человеком – нужно ещё постараться.

Бариста сгорал от презрительных взглядов постояльцев. Его глаза забегали. Даже владелец кофейни закрыл от стыда своё лицо, лишь бы не иметь ничего общего с тем, кто нагрубил самому талантливому мужчине.

– Я все же спрошу ещё раз. Вам ромашковый мятный капучино с корицей или без?

– Довольно! – ударил в стену бородатый мужчина.

– Да! Никому не позволено так разговаривать с великим Альпачи!

– Выгоните этого никчёмного работника!

– Мы сюда больше не придём, если здесь будет этот невоспитанный сотрудник!

– К черту этого бариста!

– Мы ненавидим бариста!

Разъярённая толпа набросилась на мальчишку и вытолкала наружу. Там его избивали, пока он извивался по земле и звал на помощь.

Подоспевших неравнодушных горожан вводили в курс дела, и те присоединялись к кровопролитию, движимые убеждением: «Никто не смеет перечить талантливому Кравиолли».

Расстроенному испорченным днём Альпачи сделали два ромашковых мятных капучино за счёт заведения: один с корицей, другой – без. Именно так, как он всегда предпочитал, по их мнению.