Инкассатор с обнулением

Последний удар молотка по наковальне – вот чем был для Константина Белова звук захлопывающейся бронированной двери «Газели». Глухой, финальный, отсекающий внешний мир и оставляющий внутри лишь три вещи: запах машинного масла, пота и напряженную тишину, густую, как кисель. Снаружи оставался шумный, суетливый город, плескавшийся против тонированных стекол, как навязчивый прилив. Внутри – кокон из стали и кевлара, мчавшийся по заданному маршруту, и три человека, каждый в своем замкнутом пространстве.

Константин сидел на жестком сиденье справа от двери, спиной к кабине водителя. Его поза – спина прямая, руки на коленях, взгляд, блуждающий по сварным швам на стене, – выдавала в нем военного, даже здесь, в этой тесной металлической коробке. Ему было под сорок, но годы, проведенные в пекле военных кампаний, наложили на его лицо отпечаток преждевременной стариковской усталости, прорезав глубокие морщины у глаз и рта. Глаза, серые и спокойные, как вода в лесном омуте, видели не внутренности броневика, а далекие пыльные дороги, растянутые колонны и вездесущий запах гари.

Напротив него, ёрзая и постукивая каблуком об металлический пол, сидел молодой парень, Артем. Ему было лет двадцать пять, не больше. Его лицо, еще не утратившее юношеской округлости, то и дело озарялось какой-то внутренней улыбкой. Он был новичком, на маршруте всего третий месяц, и эта работа для него все еще была приключением, игрой в солдатиков с настоящим оружием. Его «Сайга» с примкнутым магазином лежала на коленях, и пальцы то и дело перебирали ребра цевья, будто играя на невидимой гитаре.

Третий, Сергей Петрович, водитель, был им противоположностью. Человек-селедка, сухой, жилистый, с вечно насупленными бровями и сизым носом. Он молчал почти всегда, если не считать редких ворчливых замечаний по рации или ругательств в адрес лихачей на дороге. Его мир ограничивался дорогой, зеркалами заднего вида и вечным желанием поскорее закончить смену.

«Тише едешь – дальше будешь», – мысленно процитировал Константин старую поговорку, глядя на Артема. Парень был хороший, старательный, но его энергия, его желание куда-то бежать, выдавали в нем необстрелянного юнца. Белов же знал цену терпению. На войне спешка убивала быстрее пули. Здесь, в городе, правила были иными, но суть оставалась прежней: выживает тот, кто умеет ждать и наблюдать.

Броневик резко затормозил, и Артем чуть не грохнулся с сиденья.

– Сергей, осторожнее! – буркнул он, хватаясь за поручень.

– Светофор, детка, – прорычал из кабины Сергей. – Или ты хочешь, чтобы нас еще и за нарушение оштрафовали?

Константин молча ухмыльнулся. Его собственный автомат, АКС-74У, укороченный вариант, к которому он привык еще со времен службы, стоял между колен, дулом в пол. Он провел ладонью по прохладному металлу приклада. Старый товарищ. Надежный.

Они уже сделали три выгрузки. Сейчас везли последнюю партию – заработную плату для работников машиностроительного завода «Восход», что на самой окраине города. Сумма была немалая, но для Константина это были просто цифры на накладной. Цифры, ради которых он рисковал жизнью. Ради которых когда-то рисковали и другие, под пулями в горах, ради звездочек на погонах и призрачной идеи долга. Теперь долг был проще, почти примитивен: довезти, сдать, получить зарплату. И жить дальше. Если повезет.