Чермет

Холод пробирал до костей. Не ноябрьский, сырой, пронизывающий сквозь ватник, а тот, глубокий, что сидит в позвонках с тех самых проклятых гор. Андрей Сомов оперся плечом о ледяную стену трансформаторной будки, прислушиваясь. Завод жил. Не так, как днем – грохочущим, огненным исполином, а ночным, усталым зверем. Глухие удары где-то в цехах проката, шипение пара, далекий вой сирены – привычный фон. Но сейчас он ловил другое. Шорох гравия под колесами. Не грузовика, не крана. Легковушки? Слишком поздно для начальства.

Он сжал фонарь покрепче, рука сама потянулась к кобуре на поясе. Старый «Макаров» – верный спутник со времен второй чеченской. Там, в горах, холод был другим – острым, как нож, пропитанным запахом пороха и крови. Здесь холод был тяжелым, маслянистым, с привкусом серы и ржавчины. "Чермет", – мысленно усмехнулся Андрей. Черная металлургия. И его жизнь последние семь лет – сплошной шлак. Дембель, инвалидность (осколок в бедре, ходил, прихрамывая), поиски себя, и вот – ночной сторож на старом, полузаброшенном участке комбината «Востоксталь». Зона «Гамма» – склады лома, отжившие свое цеха, территория, куда днем-то редко кто заглядывает. Идеальное место для тишины и забытья. Или для чего-то еще.

Шаги. Не один человек. Андрей прижался к бетону, сливаясь с тенями. Фонарь выключил. Глаза, привыкшие к полумраку ночных смен, быстро адаптировались. Из-за угла заброшенного цеха сортировки лома вышли двое. Один – коренастый, в кожаной куртке, лицо не разглядеть, но походка уверенная, хозяйская. Второй – тощий, нервный, постоянно оглядывался. Они что-то несли. Не болванку, не лом. Ящик. Небольшой, метровый, но оба напряглись, ставя его на землю.

"Кража цветмета?" – промелькнула первая мысль. Медь, алюминий – на «Гамме» этого добра хватало, и охотники до чужого находились регулярно. Но зачем так скрытно? И почему именно здесь, у старой котельной, давно не работающей? Андрей прищурился. Ящик был необычный. Не деревянный, а металлический, с матовой серой поверхностью. По бокам – какие-то символы, нанесенные краской. Слишком аккуратно для обычного заводского хлама.

Кожаная куртка что-то сказал тощему, голос низкий, хриплый, слова не разобрать. Тот кивнул и полез в карман. Не за оружием. Достал… дозиметр? Андрей замер. Маленький прибор в руке тощего замигал тусклым зеленым светом. Мужчина поднес его к ящику, посмотрел на показания, что-то пробормотал. Куртка кивнул, довольный.

Ледяная волна прокатилась по спине Андрея, не имеющая ничего общего с ноябрьским холодом. Дозиметр. Серый ящик. Символы… Он напряг память, вытаскивая из глубин знания, полученные не на заводской инструкции, а там, в армии, на сборах по радиационной, химической и биологической защите (РХБЗ). Желтый трезубец на черном фоне. Знак радиационной опасности. И еще один – перечеркнутый круг с маленьким кружком в центре. Знак делящихся материалов. Уран?

Мысли смешались, сердце забилось чаще. Не цветмет. Нечто несравнимо более опасное и ценное. Откуда?! На комбинате был участок, где работали с источниками ионизирующего излучения для контроля толщины проката, но это были маленькие капсулы, под строжайшим учетом. Этот ящик… он выглядел иначе. Серьезнее. Обогащенный? Слово само по себе звучало угрожающе.