Однажды, когда я сидел у костра и готовился ко сну, ко мне пришёл ангел. Он сказал: "Здравствуй! Я твой ангел. Можно, я буду жить в твоём рюкзаке?"
Я не возражал. Когда идёшь один сквозь Кангарские степи, любой попутчик только в радость. Я сказал ему: в моём рюкзаке не очень уютно, там только степной ветер да хлебные крошки. Может, что тебе туда положить?
Ангел сказал: Положи туда свою веру и белую тряпку, что ты носишь в боковом кармане.
Утром я проснулся и увидел, что верхом на моём рюкзаке свернулся большой белый кот. Он почувствовал мой взгляд и сказал: Вот так я буду выглядеть для других людей, и для тебя, когда ты начнёшь забывать о нашем знакомстве.
Кот исчез, и на его месте появился ангел: Пойдём, впереди у нас долгий путь.
Дни сливались в мерный ритм шагов по иссохшей траве. Степь, величественная и безжалостная, раскрывалась перед нами – бескрайнее море солончаков, вздыбленных ветром холмов и редких, корявых деревьев, цепляющихся за жизнь. Ангел шел рядом, его присутствие было подобно легкой прохладе в полуденный зной – неуловимое, но ощутимое.
Однажды, когда солнце висело расплавленным шаром, а горизонт дрожал в мареве, я увидел впереди озеро с чистой водой. Жажда стала нестерпимой. Я ускорил шаг, но ангел легкой рукой коснулся моего плеча. "Смотри," – прошелестел его голос, подобный шелку. Я вгляделся. Озеро оставалось, но под ногами уже хрустела лишь потрескавшаяся соль, а мираж упрямо держался вдали. "Это Пустыня Сомнений, – пояснил ангел. – Она манит тем, чего жаждет измученная душа, лишь чтобы усугубить страдание. Иди за мной". Он повел меня не напрямую к миражу, а вдоль сухого русла, где в тени старого камня мы нашли горстку горьких, но сочных ягод. Кот в рюкзаке в тот день не спал – его зеленые глаза, приоткрытые в щелку, наблюдали за моей борьбой с иллюзией.
По ночам степной ветер выл по-особенному. Это был не просто шум, а голос, шепчущий о бессмысленности пути, о забытых ошибках, о людях, которых я больше не увижу. Однажды такой ветер принес с собой не просто тоску, а Теней. Они не были людьми и не были зверями – скорее, сгустками тьмы, принимавшими облик моих давних страхов и сожалений. Они вились вокруг костра, пытаясь прорваться сквозь круг света. Ангел не вставал. Он сидел неподвижно, его свет был неярким, но неколебимым, как свет далекой звезды. Тени набрасывались, но, приближаясь к нему, таяли, словно дым, не в силах вынести его тихого присутствия. Я же, прижав к груди ту самую белую тряпку (она теперь казалась куском облака, укрывавшего сердце), повторял про себя простые слова веры, которым научился у него же: "Я иду. Я здесь. Этого достаточно". К рассвету ветер стих, а тени растворились в сером предутреннем свете.
Однажды мы наткнулись на место, где земля выглядела твердой, но нога проваливалась в холодную, вязкую жижу. Казалось, сама степь устала и хотела засосать путника. Чем больше я боролся, пытаясь выбраться из очередной топкой лужи, тем глубже увязал. Усталость и апатия накатывали волной. "Перестань биться, – донесся до меня спокойный голос ангела. Он стоял на твердой кочке неподалеку. – Посмотри на кота". Я опустил взгляд к рюкзаку. Белый кот спал, свернувшись клубком, его бока ровно поднимались и опускались. В его абсолютном спокойствии, в его доверии к тому, что несут его, была невероятная сила. Я перевел дух, перестал дергаться и
