Первая отечественная

© Владимир Ткаченко, 2024

ISBN 978-5-0064-7700-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зима укутала южные степи белым, слепящим на солнце глаз, снежком от горизонта до горизонта. Мороз сковал льдом Дон до самого моря.

Воевода боярин Андрей Васильевич Алябьев наблюдал вчера эту картину целый день по пути следования из Нижнего Новгорода до первых верховых донских станиц. А, сегодня его глаз, порядком соскучившийся по разнообразию в дороге, радовали камышовые крыши казачьих хат, в изобилии рассыпанные по обе стороны большой реки. Уютные столбики дымов поднимались от них почти вертикально к синему безоблачному небу. На удивление, белые берега реки и ее лед украшали пестрые толпы казаков в синих и, праздничных красных шароварах, желтых, зеленых и алых сапожках, с загнутыми носами, лисьих шубах и овечьих тулупах, мехом внутрь, расшитых поверху разного цвета бархатом. На берегу встречались стайки казачек, тоже в шубейках малинового, сиреневого, но более всего голубого оттенков, расшитых шелковыми нитями и отороченных по краям, поверху соболиным, или куньим мехом, в юбках-плахтах, цветных сапожках ичегах и с несколькими цветастыми платками на голове.

Боярин Андрей по приезде в станицу сразу поспешил к станичному атаману, дабы ударить в колокол и собрать народ на сход. Андрей Васильевич прибыл с миссией набрать какое-нибудь казачье войско для борьбы с поляками, захватившими страну. Сам князь Дмитрий Пожарский поручил ему это дело. Атаман выслушал его и покачал головой:

– Надоть трошки годить! Скликать ноне казаков покеда не выйдеть. Зараз они неслухмяные (глухие, непослушные). Думки казачьи лишь про одно – бой кулачный левого берега супротив правого. Опосля пировать зачнем. Мо быть завтра? Однако ж… сколь вже таких сборщиков было: и от царя Бориса Годунова супротив самозванца, и от Ивана Болотникова, и от царя Василия Шуйского, и от Лжедимитрия второго, и от атамана Заруцкого…

– Так тут же иное, – возразил воевода, – иноземцы уже по всей России, уже в самом сердце ее в кремле московском ляхи, весь север, почитай, за шведами. Банды грабителей всюду. Кончилось Государство Российское. Только в Нижнем Новгороде последняя Русь осталась, оттуда я и прибыл. А поляки, шведы, да немцы скоро начнут нас православных в латинскую веру обращать!

– Оно конечно! Только на обчем сходе тебе наши так гуторить станут, мол, ляхи далеко, а ногаев десять туменов туточки под боком. Мы, де, в поход, а они наши станицы и разграбять, жен и детву полонять!

– Ну, что же, – молвил Андрей Алябьев, – завтра, так завтра, попытка – не пытка!

Теперь он смотрел, как три дюжины молодых бойцов с одной и столько же с другой стороны строятся стенками на льду большой реки. До другого речного берега было далековато, а потому зрители с той стороны тоже расположились на льду поблизости, чтобы лучше наблюдать все действо.

Казаки в стенках скидывали шубы и оставались в бешметах, чтобы не стеснять движений. От правобережных к кулачникам шел вразвалочку богатырской стати казак, широко, но недобро улыбаясь. В наступившей тишине на берегу был слышен скрип морозного снега под его сапогом, снега, припорошившего лед реки:

– Михайло!

– Михайло Кряж, – загомонили зрители на левом берегу, там, где стоял боярин, – Зараз станет валить наших одного за одним!