Тамерлан. Подлинная история

Жанровая характеристика романа: научно-фантастический триллер с элементами мифологического эпоса, темпоральный палимпсест, хроно-дастан, исторический реставрационизм; исторический роман, шпионский детектив, философская притча, любовный роман.

ПРОЛОГ. ЗАВЕЩАНИЕ ИЗ ВЕКА ПРАХА

Самарканд. 2185 год. Музей по имени Родина.

Фархад стоял на смотровой площадке и озирал величие Регистана. Величественные порталы медресе Улугбека, Шердора и Тилля-Кари были безупречны. Их бирюзовые и лазурные изразцы сияли первозданной чистотой. Но это была мертвая, стерильная красота. Вся площадь, жемчужина древнего мира, была накрыта гигантским климатическим куполом, защищавшим ее от пыльных бурь и ядовитого солнца. Воздух здесь был фильтрованным и безжизненным. Не было ни крикливых торговцев, ни запаха свежеиспеченных лепешек, ни гомона сотен учеников. Лишь тихий шепот туристов, бродящих по обозначенным дорожкам, и монотонный голос аудиогидов.

Его родина, вся Центральная Азия, превратилась в такой вот музей. После «Великого Раскола»1, когда иссякли реки и старые нации распались, выжившие укрылись в нескольких городах-анклавах. Их правители, «Совет Хранителей», проповедовали идеологию «Мудрого Смирения»: забыть о былом имперском величии, которое вело лишь к войнам, и бережно хранить останки прошлого, зарабатывая на жизнь историческим туризмом.

Фархад ненавидел это смирение. В нем он видел предательство. Он, историк-реставратор, работавший в секретном Институте Времени, смотрел на эти прекрасные руины и чувствовал фантомную боль по тому живому, бурлящему, несовершенному миру, который был утерян.

Глубоко под землей, в лаборатории, находилось их главное сокровище и проклятие – «Темпоральное Зеркало». И однажды они это увидели. Они увидели не тот XV век, что был в их хрониках. Они увидели истинную историю. Видели, как империя Тамерлана не распадается, а превращается в могучую, просвещенную державу, где тюркские воины и китайские мудрецы строят вместе новую цивилизацию. Это был мир Возрождения, но его центром была Азия.

– Это невозможно, – прошептал тогда седой профессор Азимов, глядя на сияющее изображение. – Такая гармония… такой органичный рост… А затем они нашли его. Шрам. Крошечную временную аномалию в 1405 году. Они запустили симуляцию, и на их глазах сияющая ветвь их истинного будущего усохла, превратившись в ту пыльную реальность, в которой они жили.

Но чем дольше они изучали последствия этого «шрама», тем больше их охватывал холодный, метафизический ужас. Хаос, пришедший на смену порядку, был неправильным.

– Посмотри, Фархад, – сказал профессор Азимов, указывая на графики. – Войны, голод, эпидемии… все это было и в других эпохах. Это – естественный пульс истории. Но здесь… здесь другое. Это не пульс. Это – лихорадка. Лихорадка, которая не приводит ни к выздоровлению, ни к смерти. Она лишь поддерживает тело в состоянии вечной слабости.

Фархад видел это. Все конфликты в «искаженной» истории были словно кем-то срежиссированы. Они никогда не приводили к появлению новой, сильной доминанты. Любой, кто пытался подняться, тут же был утянут на дно десятком мелких войн. Любая попытка объединения тонула в море интриг. Это был не естественный хаос эволюции. Это был искусно управляемый хаос, чьей единственной целью было не дать родиться ничему великому.