Взаимоотношения Государства и Церкви: церковно-правовой взгляд

Нет ничего более содействующего рассвету государственной жизни, как уверенность нации, что она ходит по путям Истины. Эта уверенность порождает народную энергию и последовательность в достижении успеха в своих земных предприятиях. "Человек с двоящимися мыслями нетвёрд во всех путях своих"1, убеждённость же в знании истины помогает преодолеть сомнения и нерешительность, пагубно отражающихся на государственной жизни.

Глубоко правильно писал библеист рубежа XIX–XX столетий, "что государство только тогда может процветать и развиваться, когда его граждане отличаются энергией, бодростью и настойчивостью в достижении своих целей – качествами, доставляемыми только верой"2[1].

Вера в Истину повелительно потребует построить всю свою жизнь – личную, общественную и государственную – соответственно с основами той веры, которую искренне исповедует нация, ибо "истина обращается к тем, которые упражняются в ней"3[1], а не отводят ей лишь место, дозволенное современностью.

Православная Церковь существует сегодня в России в политических и нравственных реалиях либерального дискурса. Последний по отношению к церковному мировоззрению имеет стойкую вековую антипатию, засвидетельствованную многочисленными гонениями христианского духа, то ли под ликом либерального свободомыслия, как кислота, способная медленно, но верно разъедать моральные и идейные устои традиционного общества, то ли под видом социалистического или коммунистического прямого разрушения, способного взрывать русское государство изнутри, подвергать его подданных междоусобной гражданской войне и многолетней духовной разрухе.

Сама жизнь показывает, что состояние настоящего современного общества нельзя назвать устойчивым ни в нравственном, ни в мировоззренческом смысле. Русское общество за последние два десятка лет – времени перестройки, реформ, шоковой терапии, нашествия всевозможных псевдорелигиозных сект Запада и Востока, культурной экспансии западной геомасскультуры – перенесло сильнейший духовный стресс, ставший последствием поражения советской государственности в "холодной войне".

Беда, как известно, не приходит одна. Потому и выход из-под советских идейных развалин не закончил наших мытарств, а подверг ещё большим испытаниям. С величайшим трудом начиная выходить из псевдозащитного охранения идеологических советских догм, постсоветский русский человек попал под мощнейшее влияние современного западного тотального мирового порядка. Ещё не успев отойти от советского эксперимента, у ещё неокончательно зарытой могилы коммунизма "восприемниками" многих постсоветских граждан явились западные победители в "холодной войне" и потащили этих неспособных к сопротивлению неофитов в свои "чертоги" разнообразной мистики и развлечений.

Партийная советская идеологическая машина так бережно следила, чтобы народ не имел никаких идей, кроме коммунистических, так старалась, чтобы население было "белым листом бумаги", на котором борцы идейного фронта смогли бы пропечатать самые общие коммунистические установки, что после падения коммунизма постсоветские люди в своём подавляющем большинстве оказались почти абсолютно неспособными к сопротивлению новой идейной экспансии. Люди, только вышедшие из разрушившегося советского прошлого, сразу попали в жёсткое либерально-демократическое настоящее, о злых духах и "светлых" идеях которого не подозревали ровно ничего.