1485, апрель

В апреле тысяча девятьсот девяносто четвёртого года Илье Андреевичу Котикову исполнилось пятьдесят два года. Внешность он имел довольно заурядную: невысокий дядечка с уже достаточно округлившимся животиком, с упитанной, всегда гладко выбритой мордочкой и с обширной лысиной, на фоне которой светились добрые голубые глаза. Илья Андреевич преподавал в институте историю и латынь. А ещё он довольно неплохо владел итальянским, хотя ни разу в Италии не был. Среди студентов Котиков слыл весьма добродушным преподом, который ни к кому особо не придирался, и с которым всегда можно было договориться о пересдаче. Впрочем, случайно узнав о своём прозвище среди студентов, Илья Андреевич несколько расстроился. Он ожидал чего-то связанного с его фамилией: «Кот», «Котик», «Котофеич» или что-то подобное, но, как оказалось, для студентов он был всего лишь «Тюленем». Возможно, внешность тут взяла верх над фамилией. Или, как прокомментировал один из его коллег: «Наверное, они имели в виду морского котика».

Распад Советского Союза и переход к рыночной экономике оказались для Ильи Андреевича настоящей катастрофой. Привычный ему мир моментально обрушился, а что делать дальше в новых условиях Котиков абсолютно не представлял. Инфляция и постоянные задержки зарплаты перевели его в режим вечного выживания. Наличие работы уже не давало гарантии достойного заработка, и Илья Андреевич, чтобы получить хоть какие-то деньги на текущие расходы, даже успел продать на смотровой площадке на Ленинских горах старый фотоаппарат «Киев», доставшийся ему от отца. Какой-то перекупщик дал целых двадцать долларов почти немятой бумажкой – наверняка собирался перепродать его подороже иностранным туристам. Впрочем, не всё было так безнадёжно – Людмила, младшая сестра Ильи Андреевича, и её муж сравнительно неплохо встроились в новые рыночные отношения. Муж Людмилы каким-то образом умудрился выкупить изрядно подержанный грузовик «Урал» и теперь занимался перевозками. Работы оказалось много, и доход был сравнительно стабильным; даже несмотря на то, что предприимчивого Николая уже дважды грабили на трассе Москва – Симферополь.

Несколько раз, когда Илья Андреевич оказывался совсем на мели, он приходил в гости к сестре, и добродушно посмеивающийся Николай обычно давал ему украдкой немного денег, приговаривая при этом: «Ну, надо ж поддержать науку, а то вы совсем вымрете как мамонты…»

Илья Андреевич считал это жутко унизительным, но деньги брал – ведь и за квартиру платить надо, да жить на что-то надо тоже… Впрочем, Илья Андреевич не всегда был иждевенцем – пару раз по знакомству его устраивали сопровождать группу итальянских туристов по Золотому Кольцу. Помимо возможности попрактиковаться в итальянском и посмотреть достопримечательности, он тогда получил оплату в долларах, и ещё туристы в индивидуальном порядке благодарно насовали ему примерно столько же в качестве чаевых. Котиков уже не рассуждал, насколько прилично профессору принимать такие подачки – наступившие рыночные отношения успели показать ему, что всё на самом деле очень серьёзно, что деньги, действительно, не пахнут, а за принципы ничего не платят.

Жил Илья Андреевич один. Женщины в его жизни появлялись редко и лишь на короткое время. Осознав, что тот охотнее проводит свободное время с томиком Катулла или Овидия, чем с ними, они довольно быстро и бесследно исчезали, признавая тем самым превосходство римских классиков над собой. Даже со своими студентками Котиков совсем не флиртовал, особенно после одного случая лет двенадцать назад. Тогда, отозвавшись на его ненавязчивую попытку флирта, девушка передала Илье Андреевичу странную записку, написанную почему-то печатными буквами, а пару дней спустя она бросилась под электричку неподалёку от платформы «Опалиха». Так и не разобравшись в содержании записки, Котиков со страхом ожидал допросов и расследования. Однако никто его не побеспокоил, так как девушка, как потом выяснилось, уже давно страдала каким-то психическим расстройством и состояла на учёте в психдиспансере. С тех пор интереса к студенткам Котиков не испытывал – никто не знал, какие диагнозы могли скрываться за внешностью вполне нормальных симпатичных девушек. После того случая у него развилось что-то вроде фобии на эту тему…