Ласковое весеннее солнце плавно клонилось к горизонту, обещая сменить робкое дневное тепло на вечернюю прохладу. Косые лучи пробивались через раскрытый полог походного шатра великого эмира, освещая скромное внутреннее убранство. Железный Хромец не терпел роскоши и излишеств в походах. Своим образом жизни Тимур показывал пример славным воинам, готовым терзать зубами его врагов и без раздумий отдать за него жизни, если понадобится. Лёгкие порывы ветерка, задувающего внутрь шатра, приносили тошнотворно-сладкий запах крови, и Тимур, словно распалённый охотой волк, жадно вдыхал его, ещё не отойдя от жестокой битвы, разыгравшейся в долине реки Терек. Эмир прислушался к возбуждённому гулу голосов за шатром и окликнул своего главного телохранителя, застывшего у входа словно гранитное изваяние:
– Что там за шум, Тулуйбек?
Воин вошёл в шатёр, почтительно склонив голову перед великим правителем:
– Твои верные гуляны не перестают восхищаться мужеством и силой своего полководца! Они вспоминают битву, в которой великий эмир безжалостно разил врагов, могучий, как лев и быстрый, как ястреб. Многие от отчаяния рвут волосы на голове ибо считали себя храбрыми воинами, а после сражения с шакалом Тохтамышем понимают, что нет тебе равного в воинской доблести, мой повелитель, и чувствуют себя жалкими щенками!
– Не учись лести у придворных лжецов, мой храбрый Тулуйбек, – нахмурился Тимур.
– Пусть я ослепну навеки, а мою глотку зальют расплавленным свинцом, если я льщу, господин! – Телохранитель упал на колени и уткнулся лбом в белый войлок, устилавший пол шатра. – Сегодня ты поразил своих верных гулянов и меня в их числе! Все вместе мы не стоим даже твоего мизинца! Эта победа стала возможной только благодаря тебе, повелитель.
– Поднимись с колен, верный Тулуйбек, и вели позвать лекаря. – Тимур чуть заметно улыбнулся. Искренние слова бесстрашного воина сладким бальзамом заполняли его душу.
– Мой повелитель ранен? – Телохранитель беспокойно взглянул на эмира.
– Давняя рана даёт о себе знать. – Тимур потёр рукой правое колено.
Почтительно склонившись, Тулуйбек вышел из шатра и негромким голосом отдал распоряжение одному из подчинённых ему нукеров телохранителей. Тимур, оставшись в одиночестве, блаженно вытянулся на походном ложе, укладывая покалеченную в далёкой молодости ногу на подушки. Из-за больной ноги Тимур получил пренебрежительное прозвище Тимур Лянг или Тамерлан, что означало Хромой Тимур – так его называли на Западе, пряча панический страх под насмешкой. Нелегко далась Тимуру сегодняшняя битва. Возраст не щадит никого – ни великих эмиров, ни профессиональных гулянов и нукеров, ни простых пастухов. И хотя в свои пятьдесят девять Тимур был по-прежнему мускулист и крепок, но сражение, измотавшее даже молодых и выносливых воинов, дало знать о себе впоследствии, отозвавшись острой ноющей болью в колене. Он усмехнулся, вспомнив испуганные глаза Тулуйбека, когда тот понял, что господин собирается возглавить своё войско. Но правое крыло и центр были беспощадно смяты конницей Тохтамыша, и выбора у эмира не было.
