Выбраться!

Выбраться!

Собственный голос эхом тонет в памяти. Он приподнимается на локтях и открывает глаза.

Прямо перед его лицом снег. Снег в его волосах и ушах, за шиворотом и, кажется, даже в самом сердце. Непонятно, то ли это он упал с такой высоты, что белые жгучие пылинки пробрались ему под кожу, то ли пробирался на поверхность снизу, из-под земли, прорывая толстое снежное покрывало.

Быть может, он и сам был до недавнего времени таким. Состоял из множества белых пустых точек чистого холода. А потом, вдруг, кто-то неумело вставил ему на место надёжного холодного сердца пламенный цветок. Цветок пророс, пустил корни, пробежался теплом по всем его жилам. Заставил выбраться из-под снега и куда-то стремиться.

Только вот…. Куда?

И, что ещё более важно…. Кого?

Он не понимает, кто он. Ни единого воспоминания в голове, только мысли, вальсирующие белые снежинки-мухи. Ну, и ещё этот голос. Его голос. Он ещё не говорил ни слова, но точно знает – кричал он сам, не иначе.

Мысли звенят в ушах вперемешку с этим странным криком, ему неприятно, не хочется слушать это. Желая сбежать от этого шума, он переворачивается и смотрит наверх.

Там его ждёт небо. Оно покрыто зелёными и розовыми всполохами, всё, везде, от края до края. Небо будто горит. Но горит холодом. Изумрудные ленты завиваются в спирали и полукруги, они бегут, спешат куда-то, рассказывают свою историю. Они были здесь тысячи и миллиарды лет назад, они видели людей, зверей, птиц, всех, кто по нелепой случайности или по своей воле оказались здесь.

Он не знает, к какой категории отнести себя. Он не знает, нравится ему здесь и хотел бы он тут находиться, будь у него выбор.

А пёстрые ослепительные ленты всё разбегаются по громадному тёмно-синему небосводу. Небо и впрямь огромное. Пугающе огромное, такое, что хочется закричать.

Он и кричит. Ему кажется, что ещё чуть-чуть – и он сорвёт голос.

Небо, кажется, смеётся. Оно видит его насквозь. Со всеми его страхами и слабостями. Небо видит его человеком.

Он решает, что это уже кое-что.

Немного успокоившись, он переводит взгляд на себя. На нём свитер насыщенного рыжего цвета и чёрные штаны. Этого слишком мало, чтобы не замёрзнуть.

Как только он об этом думает, всё его существо пробирает жуткий, всепоглощающий холод. Дыхание колючими иголочками застревает в горле, по телу идут красные уродливые пятна. Злой, свирепый ветер дует, похоже, со всех сторон, стараясь превратить его в огромный кусок льда.

Но больше всего холодит висящий на шее на толстом кожаном шнурке нож. У ножа тёмная ручка и ярко-красный кристалл в её основании.

Потирая себя руками, он пытается найти хоть какое-то укрытие от ветра и мороза. Окончательно встаёт на ноги и оглядывается по сторонам.

Он словно на руке у какого-то гиганта. Это равнина, большая белая ладонь. С одной стороны её окружают горы – пять высоченных пиков, смутно напоминающих пальцы. В другом же направлении – обрыв-запястье.

У него мелькает мысль выкопать в снегу углубление и зарыться обратно, но он её отметает. Так не пойдёт. Снег – он как яд. Босые ноги уже горят нестерпимой болью.

К тому же, сидя на месте, ответов не найдёшь.

И ещё…. Что-то внутри противно шепчет, что, если бы он был таким, как все, он бы уже погиб. Что значит быть «таким, как все» он не представляет. Какие там все, ему бы с собой разобраться….