Я есть путь, истина и смерть

Каждое утро начиналось с одного и того же звука – металлического щелчка затвора в голове. Не физического, нет. Это был щелчок осознания. Осознания того, что день будет точной, до боли знакомой копией вчерашнего. Алексей открыл глаза и увидел всю ту же трещину на потолке, все тот же отслоившийся угол обоев, все тот же серый свет, пробивавшийся сквозь грязное окно.

Ему было тридцать пять. Возраст, когда ты уже не молодой перспективный специалист, но еще и не умудренный опытом старик. Возраст, когда подводишь первые, пусть и невеселые, итоги. А итоги были таковы: карьера – серия провалов и временных подработок, последняя из которых – наборщик текстов в душном офисе за копейки. Личная жизнь – череда мимолетных связей, которые распадались, едва успев возникнуть, как песочные замки перед приливом. Друзья… куда-то исчезли. Растворились в его же нежелании поддерживать контакт, в его вечном «не сейчас», «я не в настроении», «потом».

Он строил вокруг себя стены после каждой неудачи. Каждый отказ на отправленное резюме, каждая девушка, переставшая отвечать на сообщения, каждый косой взгляд коллеги – все это был кирпич, тяжелый и холодный. Теперь он сидел в центре этой крепости, которую сам же и возвел, и называл ее своей головой. Внутренняя тюрьма. Самый надежный в мире затвор.

Он пытался вырваться. Читал книги по саморазвитию, ходил прилежно каждую неделю к психотерапевту, который с умным видом повторял слова «выученная беспомощность» и «депрессивный триггер». Алекс старательно выполнял упражнения, вел дневник настроения, искал корень проблем в детстве. Но слова терапевта отскакивали от стен его сознания, не находя отклика. Это было как пытаться починить сломанную стиралку, читая вслух инструкцию на китайском языке.

Каждый вечер он молился не Богу, а чему-то абстрактному – Вселенной, Высшим Силам, Судьбе, Случаю. «Просто дайте знак. Дайте понять, что нужно делать. Сломайте эту стену. Вытащите меня отсюда».

Вселенная услышала. И начала подыгрывать.

Сначала это были мелочи.

Он четко помнил, что оставил свою любимую кружку – синюю, с надколотой ручкой – в сушилке для посуды. Утром ее там не было. Он пожал плечами, списав на недосып и рассеяность. Нашел ее в шкафу, на верхней полке, где он ее никогда не хранил. Сомнительно, но окей.

Потом пропал блокнот, в который он записывал идеи для рассказов (Алекс не оставлял мечты стать детским писателем). Он перерыл всю квартиру. Безрезультатно. Через два дня блокнот лежал на столе, развернутый на чистой странице. Но Алекс помнил, что в нем уже не осталось чистых страниц. Он был заполнен до конца.

Проявились и другие несостыковки. Магазин на углу, в котором он покупал сигареты, вдруг оказался не с синей, а с зеленой вывеской. Продавщица, ранее милая блондинка с добрым лицом лет 47, тетя Люда, которую он знал годами, оказалась подтянутой брюнеткой, моложе лет на 10. «Какая Люда? Я тут уже пятнадцать лет работаю, одна», – ответила она Алексу на вопрос о возможной пересменке, и в ее глазах не было лукавства.