Мурный Лохмач

Развлечения были в самом разгаре, когда дворецкий объявил о прибытии нового гостя, громовым басом провозгласив на весь зал:
– Маркиз де Монбельяр!
Эти вроде бы обычные слова произвели потрясающий эффект на большинство присутствующих, причём эффект оказался диаметрально противоположным у дам и у кавалеров: дамы старательно прикрывали веерами щедро напудренные лица и торопливо опускали очи долу, чтобы спрятать игривые улыбки и горящие желанием взгляды, кавалеры же наоборот хмурились и гневно сверкали глазами, при этом рука каждого непроизвольно сжимала рукоять трости, в которой часто скрывался замаскированный стилет. Те же, кто был явно не в теме, тихо изнывали от любопытства, с интересом поглядывая на украшенные затейливыми золотыми завитушками двери, наконец, пропустившие внутрь молодого мужчину очень эффектной внешности.
Он был одет по последней моде изысканного рококо в расшитый серебром бархатный жемчужно-серый приталенный кафтан, дополненный камзолом и кюлотами в тон, а также белоснежной сорочкой с кружевными манжетами. Изысканное жабо на сорочке украшала массивная брошь в виде кошачьего глаза в серебряной оправе. Конечно, такой франт не мог не снискать интереса к своей особе, но даже если бы он явился в одежде простолюдина, ему всё равно было бы обеспечено повышенное внимание.
При этом Базиль де Монбельяр никогда не слыл писаным красавцем, для этого у него была слишком нестандартная внешность, не соответствовавшая канонам галантного века: мода на атлетичность ещё не вернулась, заблудившись где-то в Древней Греции, а маркиз отличался широкими плечами и подтянутой мускулистостью.
– Фи! Я же говорю вам: у него фигура крестьянина! – со знанием дела громким шёпотом говорили некоторые придворные дамы, при этом думая о том, что неплохо бы постоянно иметь рядом такого «простолюдина».
И, наконец, все соглашались с утверждением:
– Другое дело его глаза! Чудо как хороши!
И это было правдой: жёлтые, вёрткие и блестящие, как у кота, они никого не могли оставить равнодушным. Кроме всего прочего маркиз вопреки моде не носил париков, щеголяя собственной буйной напудренной шевелюрой пепельного цвета с вкраплениям светлых прядей, а ещё у него были пушистые помпоны на туфлях вместо привычных металлических пряжек, а ворс бархата на кафтане казался таким длинным и пушистым, словно это и не бархат вовсе, а изысканный мех неизвестного науке зверя.
В общем, его внешность и род занятий, о которых ходили легенды, можно было бы обсуждать бесконечно, что и делали и мужчины, и дамы, шушукаясь по углам, и только самая смелая, или скорее самая наивная и неопытная из них, радостно окликнула своего гостя:
– Маркиз!
– Ваше Королевское Высочество! – хитро прищуриваясь, промурлыкал в ответ маркиз де Монбельяр и мягкой походкой двинулся к столику, за которым играли в баккара, чтобы, замерев в изящном поклоне, запечатлеть прихотливый поцелуй на холёной руке августейшей особы.
Никто уже не помнил, каким ветром маркиза первый раз занесло в салон Марии-Антуанетты. Скорее всего, их познакомила задушевная подруга дофины – неугомонная герцогиня де Полиньяк. Отчасти это могло случиться, потому что Мария-Антуанетта скучала и жаждала развлечений. Впрочем, наиболее наблюдательные придворные сплетничали о том, что этим маркизом, временами являвшимся во дворец, словно бродячий кот, явно движет какой-то непонятный шкурный интерес. В любом случае, Базиль де Монбельяр очень нравился Её Высочеству, потому что Мария-Антуанетта любила развлечения, а развлекать и развлекаться он умел.