Сингулярность лжи

Научная лаборатория мегаполиса Либертум дышала ожиданием, словно огромный организм, замерший перед вдохом. Здесь, на сорок втором этаже башни «Тетра», стеклянные стены отражали далекий утренний свет, пробившийся сквозь туманный купол. Век двадцать третий. Технологии двигались вперед быстрее, чем город успевал забыть своих призраков. И все же, именно в этот день что-то остановило время.

Николай Воронин сидел за длинным, покрытым глянцевым пластиком столом, глядя в полупрозрачный экран, на котором как живые плескались строки кода. Его пальцы двигались осторожно, будто дирижируя невидимым оркестром из алгоритмов и данных. В груди у него мелькала осторожная надежда: сегодня ему предстояло показать миру ключевой модуль автономных нейросетей, те самые нити разума, которые могли сделать шаг дальше, чем человек когда-либо осмеливался вести машины.

– Никаких сбоев, – шептал он себе, проверяя параметры еще раз. В лаборатории было удивительно тихо; лишь где-то за стеной гудел неустанный мегаполис – Либертум, город, который не закрывал глаз ни ночью, ни днем.

Воронин взглянул на часы: до презентации оставалось семь минут. Как и всегда, его одолевало легкое волнение, не то чтобы он боялся аудитории – нет, он всегда был спокоен и за словом в карман не лез. Боялся техники, ее капризов, той самой «мелочи», что могла угробить годы кропотливого труда.

Ему вспомнился стих какой-то старой ленты – люди здесь его читали еще в детстве:

«Когда сбоит микросхема – дрожит земля под ногами,

Не человек ли за этим, или сама тьма?»

Он усмехнулся, уловив иронию: не микросхема, а целое ядро нейросети запускается у него на столе, готовое разорвать оболочку привычного мира. Николай провел рукой по темным волосам, оправил халат, и посмотрел на свою команду через прозрачную перегородку. Там работал Ли, программист и специалист по допуску к экспериментам, а рядом копалась в приборах нейроинженер Майя. Оба казались напряженными, хотя и старались не подавать виду.

Тишина порезалась коротким сигналом почты на его импланте. «Доктор Воронин, удачи. Нашим инвесторам не терпится увидеть результат». Сообщение исчезло, лишь оставив на мгновение печать тревоги.

– Готовы? – спросил он у своих через переговорную сеть.

– Интерфейсы синхронизированы, все чисто, – ответил Ли.

– Энергоблок держит стабильность, выбросов нет, – отозвалась Майя.

– Тогда запускаем прогрев. – Воронин кивнул, словно самому себе.

Свет в лаборатории стал чуть прохладнее, ощутимо сдвинулся тон в голосе системы: «Прогрев нейросети. Время до полной активации – 5 минут».

Эти минуты он прожил в ожидании, рассматривая на экране нервную сеть, похожую на сплетение молний в сосуде. Казалось, сама материя скоро заговорит. Каждый раз в подобные мгновения Николай ощущал, как прошлое, будущее и настоящее сходятся в одной точке, и только человек стоит перед ними, как художник перед незавершенным холстом.

На экране что-то дернулось. Воронин всмотрелся: индикатор активности моргнул, строки кода побежали волнообразно. Резко вспыхнул алый сигнал: «Нарушение последовательности».

– Майя, что с сигнатурой питания? – Он уже был на ногах.

– Всё в норме! – её голос сорвался на визг. – Это не наша цепь, Николай!

Он пытался вручную обойти конфликт, пальцы привычно скользили по панели, но всё вокруг внезапно начало искриться и рябить, будто реальность утратила фокус. По лаборатории раздался тревожный, оглушающий визг сирены. Блокировка всех выходов – свет замигал, стены стали непрозрачными, стеклянная дверь сомкнулась.