Пустое

Федеральная трасса пересекала страну, как рваный шрам, и всё, что гнило в ней, всплывало на поверхность именно здесь. Около двух часов ночи дорога казалась бесконечной: полосы асфальта растворялись во тьме, а одинокие заправки вспыхивали неоновыми пятнами, словно сигнальные огни в чёрном океане.

Семён Протасов, дальнобойщик с двадцатилетним стажем, давно привык к одиночеству ночных рейсов. Оно прилипало к нему, как запах дизеля, и казалось почти уютным. Радио потрескивало, бубнил кто-то о политике, но Семён не слушал. Он слушал дорогу. Она говорила с ним на своём языке: шинами по выбоинам, свистом ветра, иногда – жутким предчувствием.

Девушку он заметил на обочине за несколько десятков метров, когда она появилась в свете фар, как будто стояла тут без движения уже несколько часов кряду. Высокая, в чёрной кожаной куртке и коротких шортах. Руки скрещены, сигарета тлеет в уголке губ. Она не выглядела потерянной, не казалась испуганной. Она ждала.

Когда Семён подъехал ближе, она повернула голову. В её глазах не было просьбы – только нечто древнее, голодное, уверенное в себе.

Он остановился. Она улыбнулась.

А дорога продолжила дышать во тьме.

Семён Протасов посмотрел в зеркало заднего вида: дорога за ним пустовала, будто мир заканчивался сразу за задним бортом его КамАЗа. Он перевёл взгляд на девушку, что стояла на обочине. Та самая, в кожаной куртке и коротких шортах.

Что-то в ней казалось неправильным. Не испуганная, не отчаявшаяся, не похожая на тех, кто застревает в ночи, надеясь, что хоть кто-то остановится. Она просто стояла, скрестив руки, курила и ждала.

Семён открыл дверь.

– Подвезти?

Она посмотрела на него с улыбкой – не той, что бывает у благодарных пассажиров, а какой-то иной, чуть насмешливой.

– Ну подвези, коли по пути, – сказала девушка и выбросила сигарету в темноту.

Она забралась в кабину ловко, словно уже делала это тысячу раз. Запахло чем-то сладким – то ли духами, то ли ночной прохладой. Семён тронулся с места, и КамАЗ снова заурчал, разгоняя пустоту ночи.

– Куда тебе?

– Пока просто вперед, – сказала она, вытянув ноги и глядя в лобовое стекло. – Там разберёмся.

Семён кивнул. В этом было что-то знакомое: люди иногда садились в попутку без цели, без адреса. Просто для того, чтобы уйти откуда-то, а не чтобы попасть куда-то.

Дорога перед ними растворялась во тьме. Фары выхватывали полосы асфальта, которые тут же исчезали под колёсами. Девушка молчала, казалась совершенно спокойной.

– Ты что, не боишься? – спросил Семён, не отрывая взгляда от дороги.

– А чего бояться? – Она повернула голову, и в свете приборной панели её глаза показались тёмными провалами.

Семён снова посмотрел в зеркало. За их машиной по-прежнему не было ничего, кроме пустоты.

Где-то далеко впереди блеснули огни заправки. И вдруг девушка усмехнулась:

– Ты единственный, кто сегодня остановился. Интересно, почему?

Семён не ответил сразу. Дорога шла сквозь темноту, уводя их всё дальше от привычного мира.

Свет неоновой вывески заправки «Нефтемаркет» вынырнул из ночи, как остров в пустынном океане. Семён убрал ногу с газа, и красный КамАЗ послушно замедлился, шины зашуршали по растрескавшемуся асфальту стоянки. Бензоколонки стояли безжизненно, словно старые могильные плиты.