Под маяком никто не живёт

Я открыл эту историю для себя ещё на материке, когда мне только-только прислали письмо с кое-какими сведениями. Полной картины происходившего мне было не понять ни сразу после прочтения, ни даже сейчас, после всего того времени, что я провёл на острове. Началом всему, как мне удалось выяснить, послужило крушение китобойца, шедшего в домашний порт, добраться до которого ему было не суждено. Странным мне в этой ситуации показалось хотя бы то, что меня или моих коллег не привлекли сразу, прождав год или больше того с того момента, как возникли первые подозрения. Впрочем, я отнесу это с должным мне безразличием к такому же точно безразличию прочих. Я так же не могу быть уверен, что все собранные и найденные мной кассеты расположены будут далее в нужном порядке, полноценны и не имеют дополнений. Записи смотрителей обнаружены нами не были, ровно так же, как и многие из предметов их быта и даже они сами. В вырытой землянке я увидел следы существования в ней человека и эти самые записи, пока ещё не дослушанные мной до конца; но тех выводов, что я успел сделать, вполне достаточно, чтобы убедиться в отсутствии его на острове в данный момент – наша группа обошла все уголки земли и заглянула во все скрытые места.

Главной загадкой, из-за которой мне и прислали то самое письмо – была безостановочная работа маяка и, как следствие, нерентабельный расход масла. Когда на остров высадились очередные снабдители, то обнаружилось, что на острове никого нет. Но маяк работал и запасы до этого с берега кем-то забирались. Установить личность автора записей не удалось и вряд ли удастся в ближайшем будущем, поскольку крушением китобойца никто не занимался, а заниматься им сейчас – дело бесполезное. Ясно одно – он выжил и добрался до острова. Где он сейчас – одному богу известно и мне только предстоит это выяснить. В данный момент я на мелкой шхуне возвращаюсь на материк, с целью разузнать как можно больше про бывших смотрителей и разобраться в их судьбе. Кто знает, сколько всего замешано в этой истории людей и к чему приведёт меня следствие. Скоро я со всем разберусь и напишу подробный отчёт.

Я дослушал записи. Дрожащими руками пишу это в своём блокноте и надеюсь на то, что мне показалось. Сейчас ночь и я давно не слышал разговоров на палубе, что случается редко. Надеюсь, мне показалось. Очень надеюсь.

Сегрегация людей – дело не самое благородное, но необходимое и неизбежное. И зачастую в нём возникают неожиданные и, порой, непредсказуемые группы и подвиды. Среди тысяч множеств делений по различным критериям встречаются и «удобные» люди – они ловко позволяют себе не следовать одной из конкретных категорий, а вальяжно воспарять над всеми сразу, будто буревестники над необъятными просторами океана. И ладно бы они бывали только в тех выделенных группах, в которых неоднозначность параметров вытекает из вполне логичного вывода о невозможности принятия одного, единственного верного для каждого человека выбора. Но случается это даже чаще в тех случаях, когда таких выборов, скажем, два или три. Например, нам известно, что представление о своей жизни, в том числе делится каждым на то, является ли последовательность его решений закономерной судьбой, или же всё то, что он делает – он делает сам, без всякой на то предначертанности. Особенно занимательным становится наблюдение «удобных» людей в этом ключе: когда человеку удобно, за него решает судьба; в ином случае – он сам. В спорах между представителями различных групп вполне объяснимую крупную роль играет способность собеседников к казуистике – именно она создаёт тот образ, который в конечном итоге доходит до наблюдателя. И уж не важно тогда становится, какие на деле у человека взгляды и мысли – всё ясно заранее и дальнейшему рассмотрению не подлежит.