Волк на пепелище

Приехал я в родные свои места спонтанно. Не планировал, просто так получилось. Ещё вчера утром сидел в жаркой Москве, в холодном кондиционированном офисе с кружкой еле тёплого чая под левой рукой. Я не левша, просто кружка под правой – это почти гарантированная катастрофа. Предыдущие два раза пострадали джинсы и бумаги на столе. Почитаю опыт своим лучшим учителем, поэтому ставлю теперь кружку слева, и —пока без происшествий. Я почему так подробно про кружку эту, потому как с неё-то всё и началось.

Сижу, значит, утром я в офисе. Вокруг галдёж, дым коромыслом. Заказчики приедут к двум, у нас, как обычно, ничего не готово. И вместо того, чтобы усадить весь отдел за работу, нарезать каждому по недоделанному куску, быстро сообща наваять что-то для презентации, начальник не нашёл ничего лучше, чем устроить разборки с целью выяснить кто виноват. Лично мой участок работы был выполнен, совесть моя была спокойна, и в этом балагане я участия не принимал.

Так вот сижу я в офисе, вяло шлёпаю по клавиатуре, а слева от меня кружка моя с еле тёплым уже чаем, а дальше – панорамное окно, в котором высотки Сити разбавлены страшными пятиэтажками. А пятиэтажки эти, в свою очередь, разбавлены редкими деревьями. И солнце лупит прямой наводкой по ленте Третьего транспортного кольца, по изнывающим от зноя редким деревьям, по стеклянным башням и, отражаясь от них, бьёт мне прямо в глаз. Глаз я прищуриваю и взгляд отвожу, и упирается он в картинку на кружке с чаем. Дурацкую детскую картинку с деревенским домиком, лужайкой и девочкой на ней. Гляжу я на эту пастораль и понимаю, что это ж домишко не просто так, а соседский из детства моего. Я прямо вспомнил пожилую семейную пару, что там жила. И ещё внучка приезжала к ним на лето. И на лужайке перед домом играла, и вроде даже косички у неё точно так же смешно торчали в разные стороны. И я, наверное, сто раз мимо пробегал, поглядывая на эти косички, спеша по своим мальчишечьим босоногим делам. Пошевелил ногами в ботинках в надежде ощутить кожей ступней нежную зелёную траву. В груди заворочалось, разбухло, распёрло от огромной неожиданной нежности к лужайке этой, детству моему, тайге бескрайней, воздуху свежему. Ну, и как водится, засела в мозгу мысль, и я знал, что теперь её оттуда уже не выгонишь. Будет свербеть. Губы мои всё ещё насмешливо улыбались: «Да не, какая ещё поездка, глупости это». А мозг уже продумывал аферу. «Рвану, – просчитывал мозг. – Отгулами доберу к выходным, за неделю обернусь, долго ли, при желании».

Родных в деревне не осталось никого, в доме нашем давно чужие люди живут, но вот друзья детства не все ещё разъехались, мы списывались с ними в соцсетях, они звали в гости. И я вроде обещал, да всё никак не собрался. В отпуск старался на море выехать, а в выходные, понятно, что не реально: пока долетишь, потом пока до места доберёшься, уже и назад пора.

И так меня ностальгия прихватила крепко, что уже вечером я паковал чемодан, утром трясся на взлётной полосе, а вечером уже входил в знакомый с детства дом Серёги Смирнова.

Серёга, конечно, совсем уже не был похож ни на моего закадычного дружка детства, ни на фотографию, размещённую им в соцсети. Бывший дрищ Серёга стал большим серьёзным дядей с большим серьёзным пузом. Но глаза, глаза остались совершенно прежними. Вот в толпе не узнал бы, а если бы минуту поговорили бы – сто процентов угадал бы. Жена с детьми у него были в отъезде, гостили у тёщи. А Серёга остался на хозяйстве.