Безмолвие на болотной

Первый ключ был ржавым и холодным, даже несмотря на летнюю духоту Вермонта. Он с трудом повернулся в замке с громким, утробным щелчком, который, показалось Эланор, отозвался эхом во всём мёртвом пространстве за дверью. Она толкнула массивную дубовую панель, и ей навстречу хлынул воздух – спёртый, пахнущий пылью, забвением и чем-то ещё, сладковатым и гнилостным, словно запах увядших лилий на давно забытой могиле.

– Ну вот, мисс Кроули, – произнёс за её спиной нервный голос мистера Хендерсона, риелтора. – Добро пожаловать в… ваш новый дом.

Не дом, – промелькнуло в голове у Эланор. – Руина. Склеп. Мавзолей для моей умершей карьеры.

Она переступила порог. Пятна сырости расползались по обоям с выцветшим викторианским узором, словно карта неведомых земель. Паутина, тяжёлая от вековой пыли, колыхалась в такт движению воздуха с улицы, словно кружевные занавески. В огромном холле с потемневшими дубовыми панелями царил полумрак, сквозь который лучи солнца с трудом пробивались из высокого витражного окна на лестнице, окрашивая воздух в кроваво-красные и угасающие синие тона.

– Проведка есть, – поспешно добавил Хендерсон, не заходя внутрь. Он стоял на пороге, в прямоугольнике солнечного света, как актёр, боящийся уйти со сцены. – Вода. Крыша, в общем-то, цела. И… история. Много истории.

Эланор кивнула, не оборачиваясь. История. Именно за этим она и приехала. Не за романтикой старого дома, а за его язвой. За его грязным секретом. Семья Грейс: Томас, Шарлотта и их десятилетняя дочь Элис. Исчезли. Ни тел, ни следов, ни мотива. Идеальная загадка. Готовая пугающая пустошь, которую она могла бы заполнить словами. Если бы слова снова решили к ней прийти.

Она сделала несколько шагов по скрипящему полу. Её собственное дыхание казалось ей неестественно громким. Тишина в доме была не просто отсутствием звука. Она была плотной, вязкой, внимательной. Казалось, сами стены затаили дыхание, ожидая, что же она скажет.

– Спасибо, мистер Хендерсон, – сказала Эланор, наконец повернувшись к нему. – Я справлюсь отсюда.

Риелтор выглядел так, будто она предложила ему оставить её на съедение волкам. – Вы… вы уверены? Одна? В первую же ночь? Миссис Поттер, в библиотеке, она сдаёт комнату…

– Я уверена. Мне нужно… почувствовать место.

Хендерсон поспешно кивнул, сунул ей в руку конверт с остальными ключами и отступил, почти споткнувшись о порог. – Звоните! В любое время! – бросил он и почти побежал к своей машине.

Эланор закрыла дверь. Щелчок замка прозвучал окончательно и бесповоротно. Теперь она была одна. Одна с этим молчаливым, голодным великаном из дерева и камня.

Она прошла в гостиную. Массивная каменная каминная полка была завалена хламом: сломанные свечи, пустые банки, высохшая муха, застывшая на подоконнике в вечном танце. Её взгляд упал на единственный оставшийся на стене предмет – потемневшую от времени фотографию в замысловатой раме. Семья Грейс. Томас – серьёзный, с прямым пробором. Шарлотта – красивая, но с грустными глазами. И маленькая Элис с большим бантом в волосах и куклой на руках. Все они смотрели в объектив с тем одинаковым, застывшим выражением, которое было у людей на старых фото. Но Эланор показалось, что в их глазах читалось нечто большее. Не просто строгость эпохи, а предчувствие. Как будто фотограф запечатлел их за мгновение до того, как занавес упал.