День первый. Дом на перекрёстке
Самое скверное – это когда вода уже повсюду.
Когда она заплывает в уши, и все вокруг проваливается в глухой шум. Лезет в глаза, протискиваясь сквозь ресницы. Заливается в носоглотку, и её начинает противно резать. Хочется закашляться, но в гортани уже плавают невидимые киты. И спасительный воздушный коридор захлопывается, и нет уже ничего, кроме темной, тяжёлой воды.
Но никакой корабль, даже в самой тесной бутылке, не хочет тонуть. И ещё немного сердцё все же пульсирует, и в мозгу стучит одна-единственная мысль: не сейчас. Наверх. Собрать последние силы, чудом напрячь тело и рвануть к поверхности. Может, это глупо и бесполезно, может, экипаж уже давно сбежал, но вдруг у капитана ещё есть шанс? Вдруг последняя секунда – это очень даже достаточно?
И капитан находит в себе неведомые силы и пружиной рвётся наружу…
***
Молодой человек, лежавший в ванной, вздрогнул, схватился за края и резко вдохнул. И тут же обещал себе никогда так больше не засыпать.
Сколько он тут пробыл, он не знал. Вода была холодная, застоявшаяся. Казалось, ещё немного, и она застыла бы на его теле, как краска. Он поморщился и стал вылезать.
Ванная комната – узкая, как футлярчик, только зеркальце на стене дает немного воздуху. Когда молодой человек встал на кафель, в зеркале тоже что-то зашевелилось. Он оперся руками о раковину и всмотрелся внутрь. Там его встретило привычное лицо, которое он видел всю жизнь. Почему-то это обрадовало его. Хотя кто стал бы сомневаться, кого он увидит в зеркале? Человечка звали Яша.
И один из них со скукой глядел на другого сквозь стекло.
В стекле были тусклые, спокойные глаза. Чёрные волосы торчком. Плечи худы, но уже не принадлежат ребенку. По ним каплями стекает вода – холодно. Вся фигура осторожная, угловатая. Руки у таких людей инстинктивно прячутся в карманы, за спину или за отворот пальто. А кожа на них стёртая и шершавая. Тяжёлые фиолетовые пятна под глазами делают лицо ещё худее. Бьющаяся жилка на шее.
В ванной было прохладно, пахло детским мылом, и тихо – ночь. Яша вытерся лысым полотенцем, натянул одежду, однотонную, под стать характеру – темно-синяя толстовка с короткой молнией, джинсы, футболка. Выглянул наружу – так и есть. Темно. Ничего не храпит, не дышит, и даже стены спят.
Осторожно, стараясь не скрипнуть (ибо странный инстинкт не позволил ему тревожить эту тишину), он открыл дверь шире и выскользнул в коридор. Мокрые ещё недавно ноги шуршали в сухих носках. Въедались в них, стараясь спрятаться.
В коридоре не горел даже огонёк от щитка – свет, похоже, совсем вырубили. Мать куда-то ушла, раз было так тихо. Глаза неохотно привыкали к темноте, и едва различали очертания пальцев у самого лица.
И вдруг до молодого человека дошло, что он вовсе не дома. Их квартира была меньше, – а он оказался в каком-то причудливом увеличении их коридора, с входами в чужие комнаты и незнакомыми вещами. Он пошёл вперёд, чувствуя, что на самом деле он всё ещё спит. Всякий сон, как известно, есть причудливое продолжение реальности.
