Нити золотой паутины

Глава 1. Паучий шепот за зеркальным потолком

Роскошь здесь пахла хлоркой и деньгами. Стеклянные лифты, словно капсулы из будущего, скользили вверх по фасаду отеля «Аль-Нур», отражая огни Дубая, которые мерцали, как звёзды, брошенные в бетонную бездну. На пятидесятом этаже, в люксовом номере с видом на Персидский залив, плакал младенец. Его крик был тонким, как лезвие бритвы, но звукоизоляция поглощала его еще до того, как он мог достичь ушей родителей, спящих за стеной в шелковых простынях. Они не слышали. А вот она – слышала.

Её звали Айла, но в старых свитках, написанных кровью, её имя значилось иначе – «Та, что плетёт паутину под потолком». Века назад она отказалась от лесов и болот, поняв, что истинная тьма прячется не в чащах, а в слепых зрачках небоскрёбов. Отель «Аль-Нур» стал её ловушкой для мух. Здесь, в «квартире» номер 4901, расположенной этажом ниже королевского пентхауса, она жила незаметно. Камеры её не фиксировали, горничные не запоминали, а система бронирования десятилетиями показывала, что номер «на ремонте». Колдовство стоило дорого, но Айла платила жизнями постояльцев.

Её логово напоминало гнездо паука-птицееда. Стены и потолок были покрыты паутиной, но не из нитей, а из черных прожилок – словно корни какого-то подземного чудовища проросли сквозь бетон. В центре комнаты, вместо кровати, висел кокон из теней, где Айла спала, свернувшись калачиком. Но главным был потолок. Прозрачный, как стекло, он показывал всё, что происходило этажом выше. Невидимое зеркало. Родители в номере 5001 видели лишь мраморный пол с инкрустацией золотом. Айла же видела их. И особенно – их детей.

Сегодня в пентхаусе поселились рослый шейх с женой и новорожденным сыном. Младенец, завернутый в ткань с вышитыми сурами из Корана, лежал в колыбели из слоновой кости. Айла, прилипшая к потолку внизу головой, как гигантский богомол, провела сине-черным ногтем по поверхности. Зеркало затрепетало, и между этажами возникла дымчатая мембрана.

– Спи, князёк, – прошипела она, и её голос просочился сквозь бетон, став частью ветра за окном.

Ребёнок замолчал. Из его полуоткрытого рта потянулась золотистая нить – жизненная сила, чистая, как альтернатива её собственному смрадному бессмертию. Айла втянула её, закрывая глаза. Вкус был божественным: сладковато-горький, с нотками молока и невинности. За века она научилась брать по капле, чтобы жертвы не умирали сразу, а чахли месяцами. Родители списывали это на «слабый иммунитет» или «сглаз». Современные люди верили в что угодно, кроме ведьм в пятизвёздочных отелях.

Но сегодня что-то пошло не так.

Нить оборвалась раньше времени. Айла открыла глаза и замерла. В детской этажом выше, рядом с колыбелью, стоял человек. Высокий, в костюме от Armani, лицо скрыто под маской арабского головного убора – куфией. Но это не был отец. Его руки, обнаженные до локтей, покрывали шрамы-татуировки в виде переплетающихся змей.

– Древние говорят, ты стала избалованной, Айла, – произнес он по-английски с легким французским акцентом. – Охота в лесах – одно дело. Но красть детей у охотников нашего калибра…

Он щелкнул пальцами, и защитные руны на стенах её логова вспыхнули алым, задымившись. *Охотник*. Не какой-нибудь фанатик с осиновым колом, а профессионал из Ордена Змеиных Колец. Тех, кто веками торговал магией с сильными мира сего.