Последний борткорвет или Каперы космических трасс

В бескрайних, пропитанных тишиной вакуума просторах, за пределами оживлённых гипер-трасс, время текло иначе. Здесь оседала пыль тысячелетий, обломки забытых цивилизаций и надежды, утратившие свой блеск. Именно в этом забвении, в гуще списанного и оставленного, и таилась её странная, уродливая красота. Здесь, в тихом унижении тыла, где единственными спутниками были холодные огни далёких звёзд и медленно кружащийся хлам, дрейфовал их дом. Их крепость. Их позор и их гордость. «У-13». «Грозный Моллюск». Корабль, которого не должно было быть.

Космос, каким его редко видят на пафосных голографических открытках с флотилиями Звёздного Императора, был огромным, тёмным и на удивление замусоренным. Воздух на мостике «Моллюска» (вернее, его иллюзия, созданная системами рециркуляции) пах озоном, старым металлом и сладковатым запахом перезрелой картошки из гидропонной теплицы. Именно в этой гигантской свалке утраченных болтов и забытых надежд, на задворках главных гипер-трасс, и дрейфовал космический бот «У-13», гордо именуемый экипажем «Грозный Моллюск». Он представлял собой нагромождение списанных модулей, панелей разного цвета и возраста, и напоминал не столько корабль, сколько результат неосторожного чиха в магазине металлолома. Снаружи его корпус был испещрён множеством мелких царапин и вмятин – шрамы от бесчисленных столкновений с мелким космическим мусором, который он был призван утилизировать, но с которым теперь состоял в молчаливом, братском союзе забвения.

Его великолепие разделяли трое, чьи судьбы столь же причудливо сплелись, как и проводка в его стенах.

Капитан Зориан Полейко, чья карьера пилота рухнула вместе с его первым кораблём, севшим на мель в чистом поле астероида Пояс-743. Это случилось не из-за вражеской атаки или навигационной ошибки. Он просто отвлёкся, наблюдая за редким космическим явлением – танцем светящейся пыли в луче далёкой звезды. Его выгнали из флота не за преступление, а за несоответствие: он слишком любил сам космос, а не правила его покорения. Теперь его единственной страстью и своеобразной медитацией было выращивание в гидропонной теплице картошки сорта «Синяя ракета», которая упорно приобретала фиолетовый оттенок и вкус старых сапог. Для Зориана это была не просто картошка. Это был его личный бунт против бессмысленности бытия, крошечный островок жизни в металлической пустоте.

Бортмеханик Барниус «Барн» Ключ, человек, чьи руки знали магию сварки и кувалды, но чей мозг имел стойкую привычку отключаться в моменты малейшей опасности, перекладывая всю ответственность на древнего, шипящего гидравликой робота. Его страх был родом из детства, из тесного подземного бункера на марсианской колонии, где во время очередной пылевой бури он застрял на трое суток в одиночестве. С тех пор паническая атака накатывала на него всякий раз, когда громада металла вокруг начинала угрожающе поскрипывать, напоминая завывание ветра в вентиляционных шахтах того самого бункера. «Моллюск» был для него одновременно и клеткой, и коконом, защищающим от безжалостного внешнего мира.

Робот-сварщик СЭВ-2000 («Сварщик Электронный Вихревой»), чью прошивку в незапамятные времена какой-то стажёр на скучной орбитальной станции неудачно обновил, наделив машину не только функцией дуговой сварки, но и паническим расстройством. При любом стрессе СЭВ замирал, его оптические сенсоры начинали нервно мерцать, и он тихо, на частотах, доступных только самой дорогой аппаратуре, повторял: «Всё пропало. Мы все умрём. Сопротивление бесполезно. Сохраните себя. Перезагрузка не поможет». Иногда в его электронной душе просыпались обрывки иных, не загруженных никогда программ, и тогда он начинал цитировать строки из забытой поэзии или инструкцию по сборке детского конструктора, что делало его панику ещё более сюрреалистичной.