Генерал-лейтенант Пабло Матео Леонорис помнил, как радовался ливням в детстве. Лехос, его родной городок, покоящийся ныне под рыжим покрывалом песков, редко навещали дожди, и каждый раз, когда облака затягивали серым туманом раскаленное небо и роняли на землю влагу, город оживал, пробужденный от безвременной спячки. Мать открывала настежь окна с безветренной стороны, впуская прохладу в дом, а отец торопливо выносил во двор все имевшиеся в хозяйстве тазы, кастрюли и корыта, чтобы наполнить их водой. Пабло собирал на улице друзей, и вместе они отправлялись на Апельсиновое плато, где пробившийся сквозь тучи свет выстраивал для ребят семицветный мост между землей и небом, и тогда во всем мире не было их счастливей…
Нынешний дождь был другим. Холодные капли, неся в себе свинцовую тяжесть, ненавистно барабанили по крыше автомобиля, в котором ехал сеньор Леонорис, будто бы намеренно пытались проникнуть внутрь через металл и стекло, чтобы коснуться генерала промозглой сыростью, заставить его вспомнить прошлое, которое он предпочел бы не вспоминать, выведать тайны, которые он спрятал за семью печатями. Казалось, дождь состарился и изменился вместе с генералом, и потому испытывал к нему личную неприязнь. Что ж, хотя бы это чувство было у них взаимным.
Приказ нашел генерала в Нуэво-Касас-Грандес под вечер, когда он, получив, наконец, короткие увольнительные, собирался отправиться домой, к детям и жене – Линда уже который месяц добивалась от него этого отпуска. Запечатанную в конверт телеграмму передали ему прямо в коридоре штаба и уведомили о том, что данному делу присвоен гриф строжайшей секретности, и правительство надеется на его скорейшее разрешение. Сеньор Леонорис недоумевал, какие вопросы могли требовать от него личного вмешательства, а потому хотел передать письмо своему заместителю, однако же президентская печать и подпись на конверте дали ему понять, что дело действительно не терпит огласки и промедления. В телеграмме было всего несколько слов: “Прибыть в Санта-Креспо лично, без сопровождения”. Предвкушая скандал, который закатит ему Линда, когда узнает, что семейная встреча снова на грани срыва, Пабло вызвал своего шофера – невысокого круглолицего парня по имени Санчо Карлос Сарридис, старшего сержанта в звании – и приказал как можно скорее доставить его к месту, указанному в письме.
– Планы поменялись, – раздраженно сказал генерал. – Сделаем небольшой крюк до Санта-Креспо. Знаешь, где это?
– Так точно, – ответил Санчо. – Но, сеньор, боюсь, крюк выйдет довольно большим.
К сожалению, это было действительно так. Генерал посмотрел в нахмурившееся небо. Уже вторую неделю тучи заволакивали горизонт, будто пытаясь скрыть от людей и луну, и солнце. Говорят, от этой напасти сейчас страдает весь мир, не только Мексика.
– Как думаешь, Санчо, дождь будет?
– Не могу знать, сеньор. Одному Богу известно.
Не теряя больше времени, генерал приказал отправляться.
Дождь хлынул на мир единой стеной, только лишь они выехали за город, и вечер в считанные минуты сменился ночью. Дворники, скрипя, елозили по лобовому стеклу, оставляя на нем расплывчатые дуги. Санчо прильнул к рулю. Генерал видел, каких трудов стоит сержанту следить за дорогой в такую гадкую погоду, потому и отвлекать его внимание бесполезной болтовней не стал. Запрокинув голову на спинку сиденья, Пабло закрыл глаза.
