Чапаев в Гарлеме

I

В прошлую пятницу мой двоюродный брат Тимур прислал мне в WhatsApp видео из Гарлема. Тимур работает гидом для русскоязычных туристов в Нью-Йорке – профессия на первый взгляд архаичная в эпоху Google Maps и виртуальных экскурсий, но, как выяснилось, востребованная именно поэтому: люди хотят живого человека, который объяснит им про Америку по-русски.

На видео – высокий кучерявый афроамериканец лет пятидесяти вешает на стену своей скромной квартиры портрет в деревянной рамке. Женский голос за кадром – видимо, его подруга – спрашивает с легким недоумением: "Дорогой, кто этот белый парень?" Мужчина поворачивается к камере, и в его глазах читается та особая гордость, которую испытывает человек, сделавший для себя важное открытие: "Я не знаю, как его зовут, но мне сказали – этот парень убил столько белых, что заслужил место на моей стене."

Василий Иванович Чапаев смотрит с портрета своим знаменитым прищуром, не подозревая, что спустя столетие его боевые заслуги будут пересказаны в гарлемской квартире, на другом языке и в совершенно ином контексте. История не повторяется, но рифмуется – и порой эти рифмы звучат как самая черная ирония.

II

Я показал видео своему приятелю Руслану – программисту, который в свободное время увлекается историей алгоритмов и философией искусственного интеллекта. Мы сидели в его уфимской квартире, пили чай с баурсаками от его матери из Альметьевска и размышляли о капризах исторической памяти. За окном февральский снегопад превращал знакомый городской пейзаж в что-то фантастическое – будто мир рисовала нейросеть, обученная исключительно на советских новогодних открытках.

"Знаешь, – сказал Руслан, откладывая смартфон, – меня в этой истории завораживает не сам факт недоразумения, а его внутренняя логика. Человек выбирает героя по единственному понятному ему критерию: количество убитых врагов. Для него Чапаев – это борец с расовым угнетением начала XX века. А то, что Василий Иванович сражался за совсем другие идеалы и против совсем других противников, несущественно."

Руслан провел параллель с машинным обучением – алгоритм тоже часто делает выводы на основе одного параметра, игнорируя весь контекст. Только человек делает это с душой.

III

История с гарлемским Чапаевым вызвала у меня воспоминание о девяностых. Тогда, в эпоху тотального переосмысления советского наследия, портреты партийных вождей исчезали из квартир с той же скоростью, с какой появлялись постеры голливудских звезд. Моя бабушка Зульфия – учительница истории с тридцатилетним стажем – долго мучилась с портретом Ленина, висевшим в спальне с пятидесятых.

"Выбросить жалко, – рассуждала она вслух, – все-таки человек был. А оставить неудобно – соседи засмеют." В итоге она заменила Владимира Ильича фотографией Рудольфа Нуриева – тоже, в некотором смысле, революционера, только в сфере хореографии. "По крайней мере, – объясняла бабушка свою логику, – это наш земляк, татарин, и всю жизнь против системы боролся. Только как мужчина куда красивее."

Закономерности замещения героев, как выяснилось, подчиняются универсальным законам психологии. Главное – найти общий знаменатель, пусть самый неожиданный. Чапаев годится в афроамериканские освободители, потому что воевал против белых. Нуриев может сменить Ленина, поскольку оба были бунтарями. А где-то наверняка висят рядом Гагарин и Илон Маск – по принципу покорения космоса.