Искаженное отражение

Моему брату.

Сколько можно?! Я уже рассказывал Вам эту историю тысячи раз. Да-да, не Вам конкретно. Знаю-знаю, Вы еще ее не слышали, но очень хотите услышать, а не прочитать чужие заметки. Чтобы ничего не исказить. Те кто был до Вас говорили тоже самое…И те, кто до них тоже.

Эээх, ладно, все равно делать нечего. Можно убить время за болтовней. Садитесь поудобнее, это будет долгий разговор.

Все началось с того телефонного звонка, до того момента, как я поднес трубку к уху у моей жизни было миллионы направлений для развития, но после…после того звонка я мог попасть только сюда…. Если бы я только пропустил тот вызов…

А-а-а, к черту! Все уже произошло.

То утро ничем не отличалось от сотен предыдущих, разве что жена разбудила меня поцелуем, а не привычным ворчанием. Впервые, с начала беременности, ее не мучал утренний токсикоз. Холодные капли воды падали мне на лицо с ее мокрых после душа волос, а ее крохотный, круглый животик, едва видимый сквозь махровое полотенце, напоминал любопытного детеныша дикого зверька.

Все еще наполовину пребывая в стране грез, я протянул руку и погладил натянутую, нежную кожу. Сердце учащенно забилось, наполнив все туловище холодной пустотой страха. Трепет восхищения пробежал по моему телу, как электрический разряд: "Не может быть, только не со мной…"

Сон окончательно покинул мой разум, а вместе с ним удалилась безответственность, маскирующаяся под смелость. Я убрал руку с живота жены, сел на кровати и чмокнул ее в макушку. Она снова стала для меня священным сосудом, который я боялся разбить неловким, медвежьим движением.

Мой разум современного, прогрессивного мужчины XXI века прекрасно понимал, как это глупо и даже оскорбительно. Но древние инстинкты примата были намного сильнее: я даже не успел стать отцом, но уже ощущал тот же всепоглощающий ужас, что чувствовали австралопитеки, когда их драгоценных деток подхватывал доисторический орел, превращая их в корм для своих птенцов. Я стал частью этого круговорота соперничающих родителей. Каждый раз, бросая взгляд на живот жены, я задавался вопросом “Охотник или жертва?”

Смеясь, Ольга натягивала на себя воздушное, розовое платье. За шумом воды я не мог разобрать ее веселое щебетание – только обрывки, из которых понял, что жена собирается провести весь день с подружками, подбирая одежду и игрушки для нашего малыша. Когда я вышел из ванной, Ольга уже была готова, но от ее веселья не осталось и следа. С нахмуренными бровями она мерила меня серьезным, даже сердитым взглядом:

– Не вздумай снова заваливаться в постель! – строго начала она, проговаривая слова почти по слогам. – И не садись за чтение! Тебе нужно отправить рукопись на этой неделе!

– Знаю-знаю, – мягко усмехнулся я, притянув ее к себе и уткнувшись в чересчур надушенные светлые волосы. – Я буду скучать по твоему токсикозу.

Ольга удивленно вскинула брови, ее губы сложились в почти идеальную букву "О", но она не успела ничего сказать:

– Он приглушал твою внутреннюю командиршу, – сказал я и тут же получил легкий удар крошечным кулачком в грудь.

– Придурок! – рассмеялась Ольга, чмокнув меня в щеку, и, освободившись из моих объятий, выпорхнула на лестничную клетку. – Буду поздно! Но все проверю! Если что, получишь наряд вне очереди!

Да, Ольга была совершенно права – мне нужно было работать, хотя это последнее, чего я хотел. Одна лишь мысль о взгляде на свою писанину внушала мне большей ужас, чем передача эстафетной палочки в генетическом забеге. В глубинах моего подсознания возникал огромный айсберг, плывя по телу, он застрял в центре груди и начал разрывать меня изнутри. Осколки льда, с отвратительным скрежетом, наполняли мои вены и артерии. Каждый вздох давался с неимоверным усилием. Но я обязан был закончить историю на этой неделе: аванс уже потрачен, и я больше не был молодым беззаботным повесой, живущим случайными заработками. Уже почти четыре месяца, как я стал серьезным и ответственным человеком. Однако я вовсе не ощущал себя взрослым.