Отложенное прощание

Софья сидела под деревом, аккуратно укладывая синие колокольчики васильков между растрёпанными головками ромашек и маргариток. С ее губ не сходила легкая улыбка, венок выходил на славу.

Александр подбежал к ней и украдкой поцеловал в щёку – пока никто не видел. Провёл рукой по серебряному медальону, в котором скрывался локон его волос, о существовании которого знали только они вдвоём. И, не сказав ни слова, тут же убежал – к реке, купаться.

Это был последний раз, когда она видела его живым.

Последнее, что он увидел, – искристый солнечный свет, пробивающийся сквозь полупрозрачную толщу воды. Ещё в детстве тетушка предостерегала их о коварстве быстрой, непредсказуемой реки. Но они лишь смеялись над страхами старших. Ничто на свете не могло разлучить верную троицу – Соню, Колю и Сашу. Какая-то речушка уж точно не встанет на пути великих исследователей!

Долгое время водные духи снисходительно относились к забавам заносчивых ребятишек.

Но теперь они выросли, и мир больше не собирался им угождать.

"Как же это жестоко!" – мысленно вскрикивала Софья, вцепившись зубами в одеяло.

Ночью было хуже всего. Тело путалось в пропитанном потом постельном белье, а разум терзали назойливые мысли. Раз за разом сознание рисовало сцены, в которых она предотвращала трагедию. Каждую ночь она находила всё новые и новые доказательства собственной вины.

Она должна была его уберечь. Разве не в этом главная обязанность возлюбленной?

В эти моменты Софья пыталась содрать с пальца обручальное кольцо, но оно, словно упрямилось. Тройная переплетённая шинка прокручивалась на тонком пальце и лишь глубже врезалась в бледную кожу. Белые и синие камни царапали пальцы левой руки. По утрам она тщательно исследовала постель, сдирая наволочки и пряча их в углах комнаты – лишь бы прислуга не заметила пёстрых крапинок крови.

– Я недостойна… недостойна… – отчаянно бормотала она, вновь вцепившись в помолвочное кольцо.

И вдруг до её слуха донёсся до боли знакомый скрип половиц.

"Не может быть!" – первоначальный восторг сменился невнятным страхом. Неужели она окончательно сошла с ума?

Но это были его шаги.

Его и только его!

Никто, кроме Саши, не знал о потайном ходе в её комнату – старой двери, завешенной гобеленом ещё при её пра-прабабке.

Этот скрип она не могла спутать ни с чем.

Она помнила первую ночь, когда услышала его, так ясно, будто это было вчера.

Тогда она тоже не могла уснуть, но то была сладостная бессонница. Нервозность пробегала по телу приятными, теплыми мурашками и сворачивалась в пульсирующий горячий комок внизу живота. Она лежала, укрытая одной тонкой простынёй, глядя в окно на усеянное звёздами небо. Боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не пропустить его приближение.

Её шестнадцатилетнее сердце замедлило ход, словно не желая отвлекать её от ожидания.

А потом раздался этот тихий, немного свистящий скрип – и сердце взорвалось, разметав бурлящую кровь по всему телу.

Он тогда не сказал ни слова – просто скользнул в её комнату, словно тень, и сел рядом, так близко, что она почувствовала тепло его кожи. Соня не осмелилась взглянуть на него, только сжала простыню в пальцах, пытаясь унять дрожь. А он тихо взял её руку, прижал к губам, задержался на мгновение – долгом, наполненном безмолвным обещанием. Её сердце билось оглушительно, разомкнуть губы, чтобы что-то сказать, казалось невозможным. Но слов и не требовалось. Они просто сидели в полутьме, слушая дыхание друг друга, и впервые в жизни ей не нужно было ничего, кроме этого.