21 день

Смерть застала Луизу в бледном свете восходящей луны.

Хотя на улице кромешная тьма, эта фраза продолжает крутиться у меня в голове, и мне приходится делать усилие, чтобы сосредоточиться на дороге.

Снова и снова шквалы дождя бьют в лобовое стекло, и мир на несколько секунд исчезает за мокрой пеленой. Трудясь напропалую, стеклоочистители не справляются с потоками воды.

Это была глупая идея – закончить последний проект, задержаться в офисе подольше всех остальных и пропустить занятия йогой. Теперь мне приходится гнать машину сквозь дождь и бурю. Я всего в нескольких милях от своего дома, но кажется, что дальше и быть не может.

Вот встала бы я пораньше этим утром – и справилась бы с проектом до телефонной конференции, не упустив времени. Или могла бы подождать, пока погода улучшится, и тогда бы уже поехала домой. Черт побери мою нетерпеливость. Даже средь бела дня по извилистому маршруту через лес трудно проехать, а в бурную ночь дорога просто ужасна. Что еще хуже, объявленная гроза не собирается уходить, несмотря на мои мольбы, – наоборот! Каждый удар грома громче предыдущего, непогода будто следует за мной. Молнии раз за разом прорезают тьму, заливая все вокруг ярким светом. И чернота после этого кажется еще глубже. Стволы деревьев мокры от дождя и отражают мигающий свет. Темнота позади наполнена извивающимися тенями. Не скажу, сколько раз холодок пробегал у меня по коже, когда мне мерещился одинокий человеческий силуэт на обочине. Глаза болят от частых смен периодов белизны и черноты.

И снова мои мысли возвращаются к письму, которое я получила два дня назад.

Остался двадцать один день.

Смерть застала Луизу в бледном свете восходящей луны.

Она была на кухне, готовила ужин. Готовка – приятное отвлечение. Отвлечение от страха, который был ее постоянным спутником последние несколько часов.

Днем она получила сообщение, от которого у нее похолодела кровь. Из ближайшей психиатрической больницы сбежал пациент. Социопат, который любил играть в кошки-мышки со своей добычей. Хладнокровный убийца, помечавший своих предыдущих жертв осколком зеркала, а затем вовлекавший их в свой смертоносный план. Полиция предупредила держать окна и двери закрытыми, а Луиза была послушной девушкой.

Тем не менее чувство холода внутри не исчезало. Она сосредоточилась на ноже в руке. Она кромсала ингредиенты— чеснок, овечий сыр, помидоры.

Вдруг хруст остановил ее.

Нож дрогнул в руке.

Кто там?

Шум из коридора почти не слышен. Такой мимолетный и глухой, как шепот ветра. Но ветер не задувает в дом.

Это… он?

Нет. Смешно и думать.

Зачем ему выбирать ее?

Зачем ему вламываться именно в ее дом?

Зачем обрывать именно ее жизнь?

Нет ответа – нет и причин для беспокойства.

Снова шум. Значительно ближе.

Нет, причины все же есть.

Луиза крепче сжимает рукоять ножа. Открывает дверь.

Слушает тишину.

И вот он приходит. Странный запах в воздухе. И не только запах.

Нерешительные шаги. Тревожное ожидание.

Что-то на земле перед ней.

Озорно поблескивающее. Зазубренное. С острыми краями.