Нейролаборатория доктора Сальватора

«Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны».

Пятница.

Доктор Сальватор, довольно пожилой мужчина с густыми серебряными волосами и зелеными глазами, пронизанными мудростью прожитых лет. У доктора был обволакивающий баритон с легкой хриплой ноткой. Последние десять лет он работал над одной проблематикой в нейронауке. Он был одержим идеей исследования нейромеханизма создания, передачи и осознания смысла понятий.

Доктор подробно изучал что такое квалиа. Как формируется и что представляет собой нейросенсорный опыт. Можно ли его подробно описать, сохранить, передать.

Характер у доктора был пламенно–уравновешенным. В нем бурлила по–испански горячая пламенная кровь, дававшая о себе знать даже в преклонном возрасте, но внешне он производил впечатление рассудительного мудрого сеньора. Две противоположности, слитые воедино. Всегда идеально подобранный гардероб и селективные духи типа Carner D600 или Tom Ford Ambre Leather.

Его лаборатория находилась вдали от цивилизации на вершине скалы, откуда открывался вид на бесконечный океан. То бурлящий, то спокойный и всегда таинственный. С вершины скалы можно было наблюдать за переменчивостью стихии, а также записывать, как происходит смена одного состояние на другое.

Доктор полагал, что океан такой же живой, как и его обитатели, и имеет собственную систему осмысления и передачи информации, мыслей, если угодно.

Построенная из стекла и металла, его просторная лаборатория была похожа на пронизанный светом двухпалубный военно–транспортный корабль с высокой кормой. Выступающая носовая часть строения, похожая на птичий клюв, придавала лаборатории сходство с гордым испанским галеоном. Оттуда вела узкая навесная стеклянная дорожка, заканчивающаяся смотровой площадкой над океаном, под которой бился и жил своей жизнью океан. В жаркие, душные, слепящие солнечные дни поляризационное стекло стен лаборатории омывалось снаружи специальными душевыми установками, создавая ощущение дождя и прохлады. Силу водяного напора можно было менять в зависимости от потребности или настроения, вызывая искусственный ливень или грибной дождик. Своего рода искусственное увлажнение, но только снаружи. Кроме поддержания благоприятного микроклимата в лаборатории, шумовой и визуальный эффекты дождя способствовали стимуляции работы собственных нейронов самого исследователя. Так создавалось настроение у доктора и готовилась почва для нейро–мыслительного процесса. Это было важно для эффективной работы. Благодаря поляризации доктор мог наблюдать за океаном без отраженных бликов. Он видел его почти насквозь.

На столе доктора повсюду лежали рисунки животных, в основном слонов, и другие зарисовки доктора, гипотетические схемы работы нейронных связей человека и разных млекопитающих. Рядом с генерирующим туман экраном, на котором ИИ демонстрировал работу нейронов и 3D дисплеем, лежало раритетное издание «Картины мира» в бумажной выцветшей обложке.

В центре лаборатории стоял огромный аквариум с разнообразными рыбами. Среди них была одна плоскоголовка необыкновенного мраморного окраса с длинным рылом, а также несколько красивых рыб с длинными хвостами и яркими жировыми выростами.