Пионовый фонарь

© Перевод. А. Стругацкий, наследники, 2022

© Перевод стихов. В. Санович, наследники, 2024

© Примечания. В. Маркова, наследники, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Еще когда Токио называли Эдо, одиннадцатого апреля третьего года Кампо[1] в Юсимском храме было торжество в честь достойной памяти принца Сётоку[2]. Богомольцев сошлось к храму великое множество, и толкотня была страшная. Неподалеку, в третьем квартале Хонго, была тогда лавка оружейника по имени Фудзимурая Симбэй. Возле выставленного в лавке доброго товара остановился один самурай. По внешности было ему года двадцать два, с лица он был белый, брови красивые, взгляд прямой и смелый, как у человека с несколько запальчивым нравом, волосы уложены строго и аккуратно. Одет он был в прекрасное хаори и отличные хакама[3], а обут в кожаные сандалии. Его сопровождал слуга в голубой короткой куртке хаппи[4], подпоясанный нарядным поясом, с деревянным мечом, обшитым медью. Поглядев на выставленные мечи, самурай сел перед ними и сказал:

– А ну, хозяин, покажи-ка вон тот меч с черной рукоятью и с гардой из старого заморского железа, шнур у него не то черный, не то синий… Кажется, добрый клинок.

– Сию минуту, – с готовностью отозвался хозяин. – Эй, кто там, подать господину чай! Нынче у нас в храме торжество, народ валом валит, вы, верно, совсем замучились от пыли. – Он обтер меч. – Вот здесь отделка немного попорчена.

– Действительно попорчена, – согласился самурай.

– Зато клинок, как сами изволите видеть, хоть куда. Он вас не подведет, если будет у вас за поясом. Товар отменный, что и говорить, из хороших рук вышел. Да вот, извольте сами взглянуть.

С этими словами хозяин протянул меч самураю, и тот принялся его разглядывать. В старину, когда самурай, выбирая себе в лавке оружие, вытягивал его из ножен прямо тут же, на улице, лучше было держаться от него подальше. Что уж тут хорошего, если молодой горячий воин, распалившись душой, принимается вовсю размахивать обнаженным мечом. Но наш самурай был настоящим знатоком оружия. Ему даже не нужно было пробовать клинок на изгиб, чтобы определить, не пережжена ли сталь. Он прежде всего прикинул, как меч будет выглядеть за поясом, попробовал острие, осмотрел головку рукояти и все прочее, – словом, сразу было видно, что он из господ хатамото[5], а не из каких-нибудь простых самураев.

– Да, – сказал он, – вещь, кажется, весьма хорошая. Бидзэнской работы[6], так ведь?

– Ну и глаз у вас! – воскликнул хозяин. – Я просто в восхищении! Мы, оружейники, тоже считаем, что это меч работы Тэное Сукэсады. К великому сожалению, в те времена он не ставил своего клейма на изделиях.

– И сколько ты за него хочешь, хозяин? – спросил самурай.

– Спасибо, господин, – ответил хозяин. – Запрашивать я не буду. Цена этому мечу была бы очень большая, если бы на нем, как я только что говорил, было клеймо. Но ничего не поделаешь, клейма нет, и я уступлю вам меч за десять золотых.

– Как? – удивился самурай. – Десять рё[7]? Что-то очень уж дорого. А не уступишь ли за семь с половиной?

– Да ведь я тогда останусь в убытке! Он мне самому достался недешево.

Пока они усердно торговались, какой-то пьяница за спиной самурая вдруг сцепился с его слугой. Схватив слугу за шиворот, он заорал: «Т-ты как с-смеешь?» – пошатнулся и упал, шлепнувшись задом о землю. Затем он кое-как поднялся на ноги, исподлобья грозно уставился на слугу и, взмахнув кулаками, принялся его колотить. Слуга терпеливо сносил побои, понимая, что тот дерется спьяна. Он уперся руками в землю и нагнул голову, бормоча извинения, однако пьяница его не слушал, свирепел все больше и бил все сильнее. Самурай, видя, что избивают его слугу Тоскэ, очень удивился, вежливо поклонился пьяному и сказал: