У поселков, сел, городов, как и у людей, своя неповторимая биография, свой причудливый узор судьбы. Мы рождены здесь, в этом суровом северном краю земли, и, куда бы ни забросили нас ветры перемен, душа неизменно рвется в объятия воспоминаний о детстве. Среди живописных артерий Верхнебуреинского района горные реки, словно живые вены земли, пульсируют мощью, искрятся первозданной красотой и омывают все вокруг духовной чистотой.
С 1910 года вдоль прихотливо извивающихся берегов Тырмы, чье имя шепотом переводится – "ведьма", начали селиться староверы, крестьяне. Кочевые эвенки, очарованные колдовской красотой этих мест, теряя своих оленей, переходили к оседлой жизни. Богатые лесом, зверем и рыбой земли в междуречье Тырмы и Сутыря издревле манили русских поселенцев.Вдоль берегов вырастали небольшие хутора, каждый – со своим именем, со своей историей, уходящей корнями в фамилии первопоселенцев.
Охота и рыбная ловля были их верными кормильцами, но не забывали и о скотине – холили коров да лошадей. Дома строили на века, хозяйство вели справно, с размахом. Открыли лавки, развернули торговлю – оружием, порохом, спиртом, заманивая кочевые племена эвенков и якутов. У них выменивали пушнину мягкую, рыбу серебристую, ягоду спелую, налившуюся солнцем, грибы лесные, пахнущие землей. Все это зимой, скрипя полозьями саней, запряженных десятком могучих коней, дважды за сезон отправляли в Благовещенск, где товар сбывали, дикоросы в рестораны сдавали за хорошие деньги. Жили в достатке, не гнушаясь обдирать туземцев.
Но в 1930 году и в эти районы ворвалась коллективизация, сметая все на своем пути, с ликвидацией кулачества. Около десятка семей – были раскулачены, в одночасье лишившись всего.
В эти же годы над тайгой зазвенели топоры, закипела работа по строительству поселка Тырма, чья судьба оказалась неразрывно связана с изыскательскими работами в районе будущей трассы БАМа. Здесь, в недрах земли, обнаружили уголь – черное золото, таившее в себе тепло и энергию. Так началась его история, история будущего пристанища железнодорожников, поселка, которому было суждено стать частью великой, но трагической стройки.
Первый БАМ, как известно, возводился потом и кровью сталинских заключенных. Тырма быстро превратилась в узловую железнодорожную станцию.
Вскоре сюда стали прибывать строители, их семьи, и поселок наполнился гулом стройки и звонким смехом детей. Возводились добротные бараки, и до сих пор теплится наивная вера, что это чудо деревянного зодчества – дело рук сталинских заключенных, вложивших частичку своей израненной души в каждую деталь, в каждый завиток резьбы, чтобы хоть немного скрасить суровую, беспросветную реальность. Никто и никогда в те далекие времена не называл эти дома бараками. Дом на улице Октябрьской, дом на улице Первомайской – звучало теплее, роднее.
Бытовые неудобства? Да, они были, как неизбежные спутники того времени. По современным меркам, в таких домах всё плохо: деревянные перекрытия, дранка на стенах, открытая проводка, отсутствие воды. Детвора таскала воду домой из уличных колонок, нараспев приговаривая: «Колонка, колонка, дай воды напиться…». Но главным сокровищем был двор. Не парковка, не стриженый газон, а настоящий, живой двор. Все знали друг друга: соседей, друзей соседей, знакомых друзей и даже дальних родственников. Это был двор совместных дней рождений, когда столы выносились на улицу, и целыми домами отмечали праздники. Двор, видевший свадьбы и похороны, проводы в армию и радостные встречи новорожденных. Здесь жили дружно, открыто, ничего нельзя было скрыть. Почти каждый вечер возле нашего дома звучала музыка. Гитара, балалайка, мандолина, акробатические номера, фокстрот, вальс… Куда все это потом подевалось? Жили двором… единой семьей.
