Рецидивист 3. Амулет демона

… И озлился Исконный Враг, наблюдая, как хорошо живется на земле людям. И истек Он Ядом, из которого сотворил два диска, подобных Солнцу. И вложил Исконный Враг в эти диски всю свою силу… И запылали леса, закипели моря, реки и озера, земля спеклась и потрескалась от жара… И взмолились люди Хадо-Прародителю, и пришел он, чтобы спасти детей своих…

Долго камлал Хадо и нашел способ, как спасти потомков своих от Беды… Три стрелы изготовил Прародитель, их заклял Он особым образом: две – для Дисков Солнечных, и еще одну – для Исконного Врага, чтобы не творил Он больше на земле Зла… И сбил Хадо стрелами Диски Злокозненные… И упали они каплями расплавленного металла на землю…

Но не исчез тот металл – в нем была собрана вся сила Исконного Врага… Сам же Враг скрылся, забился, лишенный сил, в какую-то потайную щель, и не смог отыскать его Хадо-Прародитель, чтобы совершить Возмездие… Из металла, проклятого Врагом, выковал Хадо два амулета, для защиты потомков его от происков Исконного Врага… И завещал Хадо детям своим беречь амулеты, ведь в них собрана вся сила Врага… И рано или поздно захочет он вернуть её…

Песнь о Прародителе Хадо и трех солнцах.

1872 г. Россия.

Южно-Уссурийский край.

с. Никольское[1].

Старенькая лопата с основательно поеденным ржой лезвием, попав в щель меж камней, прятавшихся под скудным слоем почвы, скрежетнула, да так, что мурашки по коже, и переломилась аккурат посредине штыка.

– Вот судьбинушка моя горемычная! – обиженно воскликнул молодой паренек лет шестнадцати, разглядывая загубленный инструмент.

День у Антипки Филинова не задался с самого утра: еще не рассвело, а он уже умудрился нагоняй от старосты получить. Ну, подумаешь, не успел человек с вечера ограду на огороде поправить, так чего же, кажному теперь за такую малость ухи отрывать? О том, что сельское стадо потравило у старосты весь посев редиса, Антипка старался не думать. Но староста эту оказию ему еще обязательно припомнит, он, сволочь такая, злопамятный. До сих забыть не может, что весной ему Антипка борону слегка испортил…

– Всего-то пара зубцов-то и вылетела! – оправдывался тогда перед хозяином парнишка, виновато разводя руками.

– Пара зубцов? – староста едва дар речи не потерял, увидев изувеченную борону. – Что ж ты с ней, прости Господи, проходимец ты этакий, сотворил?

Что-что? Замечтался Антипка, разомлел под теплым весенним солнышком, после долгой зимы-то… Ну и не заметил, стал быть, как струмент-то за камни зацепился. А он, Антипка, стал быть, коника хлестанул, чтоб, значит, тянул веселей! Вот и дохлестался – борону в дугу скрутило, ну и зубьев, стал быть, недосчитал…

Пару. Не больше! Вот так-то оно! Ну, разве виноват Антипка, что у них в Никольском земля такая? Вот и дяденька Лопатин[2] ему так же говорил. Земля, говорил, здесь, Антипка, дюже интересная и замечательная! Такую землю, говорил, изучать надо со всем старанием и прилежанием. А все почему? Потому, что жили, Антипка, на этой земле племена неведомые, о которых истории нашей ничегошеньки неизвестно…

Жили-то жили, это ладно, но зачем поля-то портить? Когда посредь поля, али огорода, куча камней из земли выпрыгнет, это хорошо, по-вашему? А Иннокентий Лопатин-то и отвечал, что дом, Антипка, ихний, на энтом самом месте и стоял. А сам в тетрадку все чего-то записывал, рисунки там всякие, буковки… Да какой же это дом? Так, камней кучка, что он, Антипка, домов, по-вашему, не видел, что ль?