Поэты, писатели, безумцы. Литературные биографии

Жанр: Литература 20 века / Зарубежная классика / Биографии и мемуары

Автор

Страниц

230

Год

—

Стефан Цвейг, выдающийся представитель австрийской литературы, оставил заметный след в культурной памяти мира благодаря своим проницательным психологическим новеллам и витиеватым биографическим рассказам. Его произведения, переведенные на множеством языков, известны своим блестящим сочетанием литературных качеств и точности в изложении документальных фактов. В своих биографиях Цвейг выбирает неординарные личности, обладающие выдающимися талантами и запоминающимися жизненными историями, часто полными драматизма и трагизма.

В данный сборник вошли четыре знаменитые работы великого автора, которые составляют его цикл под названием «Строители мира». Каждый из персонажей, о которых рассказывает Цвейг, оставил свой след в мировом искусстве и науке – это выдающиеся писатели, философы и поэты, чьи имена знакомы каждому. Цвейг проникает в детали их жизней, делая глубокий анализ их творчества, сравнивает различные судьбы, чтобы подчеркнуть уникальность каждого из них. Таким образом он создает многослойное восприятие их личностей, рисуя «раму вокруг портрета» и тем самым объясняя внутренние устремления этих ярких духов.

Цвейг не только рассказывает о великих достижениях своих героев, но и погружает читателя в контекст их эпохи, освещая влияние социокультурных факторов на становление их характера и творчества. Это позволяет нам лучше понять, как исторические и личные обстоятельства переплетались в судьбе каждого из «строителей мира», создавая сложную мозаику человеческой истории.

Читать бесплатно онлайн Поэты, писатели, безумцы. Литературные биографии - Стефан Цвейг

Издательство Азбука®

Три мастера

Бальзак

Диккенс

Достоевский

Ромену Роллану в благодарность за незыблемую дружбу в светлые и темные годы

Предисловие

Эти три очерка – о Бальзаке, Диккенсе и Достоевском – появились на протяжении десяти лет, однако неслучайно соединены они в одной книге. Они проникнуты единым намерением в лице трех великих и – в моем понимании этого слова – единственных писателей-романистов девятнадцатого века показать типы, которые благодаря резкому своему несходству как бы дополняют друг друга, и внести, может быть, ясность в понятие об эпическом изобразителе мира, о романисте.

Называя здесь Бальзака, Диккенса и Достоевского единственными великими писателями-романистами девятнадцатого века, я отнюдь не хочу умалить таким предпочтением величие отдельных произведений Гёте, Готфрида Келлера, Стендаля, Флобера, Толстого, Виктора Гюго и других, чьи единичные романы нередко далеко превосходят отдельные произведения, в особенности Бальзака и Диккенса. Поэтому мне представляется необходимым в точности установить проводимое мною внутреннее непоколебимое различие между сочинителем романа и романистом. Писателем-романистом в последнем, высшем смысле является лишь энциклопедический гений, всеобъемлющий художник, который – здесь широкий размах произведения и обилие действующих лиц становятся аргументом – строит целый космос и противопоставляет земному миру собственный мир с собственными типами, собственными законами тяготения и собственным звездным небом. У такого писателя всякое действующее лицо, всякое явление настолько пропитаны его сущностью, что не только для него становятся они типичными, но и для нас самих приобретают ту убедительную образность, которая часто побуждает нас присваивать их названия явлениям и лицам и в жизни про живых людей говорить: это – бальзаковская фигура, это – диккенсовский образ, это – тип Достоевского. Каждый из таких художников в обилии созданных им образов являет некое жизнеощущение, некий закон жизни, столь единый и цельный, что он становится новой формой мира.

К попытке изобразить этот глубоко затаенный закон, этот душевный склад во всей сокровенной его цельности и сводится сущность моей книги, ненаписанный подзаголовок которой мог бы гласить: «Психология романиста».

У каждого из этих трех писателей-романистов есть своя собственная сфера. У Бальзака – мир общества, у Диккенса – мир семьи, у Достоевского – мир личности и вселенной. Из сравнения этих сфер обнаруживаются существующие между тремя авторами различия, но ни разу еще не было сделано попытки обратить истолкование этих различий в оценку или подчеркнуть – дружелюбно или неприязненно – национальные элементы художника. Всякий великий творец представляет собой известное единство, заключающее в себе свои пределы и свой вес в собственных единицах меры. Ибо на весах справедливости каждому произведению присущ только внутренний, удельный, а не абсолютный вес.

Все три очерка предполагают знакомство с обсуждаемыми произведениями и являются не введением к ним, а продуктом возгонки, конденсацией, экстрактом. Поэтому, в силу своей сжатости, они могут касаться лишь того, что лично ощущается как нечто существенное. Более всего смущает меня этот неизбежный недочет в статье о Достоевском, чья беспредельность, равняющая его с Гёте, едва ли может быть охвачена даже самой широкой формулой.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: