Все жанры Все авторы
Театральные заметки - Георгий Чулков

Театральные заметки

Страниц

20

Год

2011

"На сцене Малого театра вели свою непревзойденную игру актеры, воплощая в себе силу и магию искусства. Среди них господствовал один артист, ставший неоспоримым хозяином театральной площадки. Режиссер, в свою очередь, скромно уходил на задний план, но для зрителей это было несущественно – им доставляла истинное наслаждение лишь актерская игра, исполненная во всей ее мощи и искренности.

Авторское видение не было затронуто многочисленными экспериментами и фантазиями режиссёров. Сущность настоящего театра сохранялась нетронутой. Главным фокусом был не декор, а именно человек – с его сложной и разнообразной внутренней жизнью. Однако, по мере того, как уходили в прошлое великие актеры, выросшие на лучших традициях московской сцены, все более очевидной становилась печальная истина – Малый театр начинал терять свою былую славу."

Дополнительная информация: Малый театр является одним из наиболее известных и престижных театров в России. Он расположен в Москве и имеет богатую историю, начиная с своего основания в 1824 году. Театр известен своей классической репертуарной базой и профессионализмом актеров, ушедших уже в прошлое.

Читать бесплатно онлайн Театральные заметки - Георгий Чулков

Будучи еще мальчишкой, в первых классах гимназии, я постоянно бывал в театре – изредка по пятницам у Корша[1], а чаще – в Малом театре[2], где успел пересмотреть весь тогдашний репертуар и всех мастеров нашей первоклассной драматической сцены. Многих актеров я видел и в частной жизни у моего дядюшки[3].

В эти годы у него на журфиксах охотно бывали актеры. Некоторые хаживали и к нам играть в винт с моим отцом. Я смотрел на актеров, как на счастливых волшебников. Театр казался мне чудесным местом, и я сам мечтал об актерском ремесле, разучивал монологи Макбета и Гамлета[4], летом на подмосковных дачах устраивал спектакли.

Этим предосудительным делом занимался я с четырнадцати лет.

Но с годами, продолжая восхищаться Ермоловой[5], Федотовой[6], Ленским[7], Горевым[8], Макшеевым[9], я уже чувствовал, что в Малом театре не все благополучно. Несмотря на зеленую свою молодость, я понимал, как низко стоит репертуар казенного театра. Шекспира и Шиллера ставили нечасто, зато пьесы моего дядюшки, Шпажинского[10] и прочих не очень высоких драматургов не сходили со сцены.

Больно было смотреть на великолепных артистов, которые тратили свои силы на то, чтобы извлекать из ничтожества всякие сомнительные творения репертуарных поставщиков.

Зато актер царил на сцене, был ее хозяином. Режиссер был незаметен. О нем никто и не вспоминал. Декорация почитались чем-то совершенно неважным и неинтересным, по крайней мере, в драме. Зато зрители ценили актерскую игру во всей ее, так сказать, чистоте.

Авторский замысел не был загроможден никакими режиссерскими измышлениями. Сущность театра не была утрачена. На первом плане был человек, личность во всей сложности и многообразии его духовной жизни. Но по мере того как старились и умирали актеры, воспитавшиеся на лучших традициях московской сцены, все очевиднее становилось падение Малого театра.

Пресловутый «реализм щепкинского дома»[11] превращался в самый грубый бытовой натурализм. В театре началось какое-то ожирение сердца. На сцене трактовались обывательские страстишки. Драматическое начало рассчитано было на сентиментальность зрителя, комическое – на его чревную смешливость.

Немудрено, что при таком безвременьи спектакли К.С. Станиславского[12] в «Обществе любителей искусства и литературы»[13] на сцене Охотничьего клуба стали огромным событием для театралов. Впервые заговорили об единстве спектакля, о «постановке», о режиссерской части. Это была своего рода «Америка» для московского общества.

К тому времени, когда театр К.С. Станиславского перебрался с клубной сцены в постоянное помещение, я был уже студентом. Не помню, при каких обстоятельствах завязалось у меня тогда знакомство с актерами Художественного театра. Одним из первых моих знакомцев был В.Э. Мейерхольд[14], который играл тогда в «Чайке»[15] Треплева и в «Одиноких»[16] Иоганна. Он и тогда сочувствовал революции, и я, помнится, накануне своего ареста дал ему на хранение немалый запас всякой «литературы» и, кажется, мимеограф[17]. Это обстоятельство почему-то очень меня смущало, когда я сидел в тюрьме, и мне все казалось, что я «провалил» Мейерхольда. Но все сошло благополучно.

Бывал я тогда еще у одной актрисы, М.Л. Роксановой[18], которая играла в «Чайке» Нину Заречную. Я припоминаю одну прекрасную загородную поездку, которую я предпринял тогда среди зимы в одной небольшой товарищеской компании. В этой поездке участвовала и М.Л. Роксанова.

Вам может понравиться: