© Нора Галь, перевод на русский язык, 2012
© Л. Жданов, перевод на русский язык, 2012
© Б. Клюева, перевод на русский язык, 2012
© Н. Коптюг, перевод на русский язык, 2012
© А. Оганян, перевод на русский язык, 2012
© В. Серебряков, перевод на русский язык, 2012
© Т. Шинкарь, перевод на русский язык, 2012
© ООО «Издательство «Эксмо», 2012
* * *
[1]
C Человеком в картинках я повстречался ранним теплым вечером в начале сентября. Я шагал по асфальту шоссе, это был последний переход в моем двухнедельном странствии по штату Висконсин. Под вечер я сделал привал, подкрепился свининой с бобами, пирожком и уже собирался растянуться на земле и почитать – и тут-то на вершину холма поднялся Человек в картинках и постоял минуту, словно вычерченный на светлом небе.
Тогда я еще не знал, что он – в картинках. Разглядел только, что он высокий и раньше, видно, был поджарый и мускулистый, а теперь почему-то располнел. Помню, руки у него были длинные, кулачищи как гири, сам большой, грузный, а лицо совсем детское.
Должно быть, он как-то почуял мое присутствие, потому что заговорил, еще и не посмотрев на меня:
– Не скажете, где бы мне найти работу?
– Право, не знаю, – сказал я.
– Вот уже сорок лет не могу найти постоянной работы, – пожаловался он.
В такую жару на нем была наглухо застегнутая шерстяная рубашка. Рукава и те застегнуты, манжеты туго сжимают толстые запястья. Пот градом катится по лицу, а он хоть бы ворот распахнул.
– Что ж, – сказал он, помолчав, – можно и тут переночевать, чем плохое место. Составлю вам компанию – вы не против?
– Милости просим, могу поделиться кое-какой едой, – сказал я.
Он тяжело, с кряхтеньем опустился наземь.
– Вы еще пожалеете, что предложили мне остаться, – сказал он. – Все жалеют. Потому я и брожу. Вот, пожалуйста, начало сентября. День труда – самое распрекрасное время. В каждом городишке гулянье, народ развлекается, тут бы мне загребать деньги лопатой, а я вон сижу и ничего хорошего не жду.
Он стащил с ноги огромный башмак и, прищурясь, начал его разглядывать.
– На работе, если повезет, продержусь дней десять. А потом уж непременно так получается – катись на все четыре стороны! Теперь во всей Америке меня ни в один балаган не наймут, лучше и не соваться.
– Что ж так?
Вместо ответа он медленно расстегнул тугой воротник. Крепко зажмурясь, мешкотно и неуклюже расстегнул рубашку сверху донизу. Сунул руку за пазуху, осторожно ощупал себя.
– Чудно, – сказал он, все еще не открывая глаз. – На ощупь ничего не заметно, но они тут. Я все надеюсь – вдруг в один прекрасный день погляжу, а они пропали! В самое пекло ходишь целый день по солнцу, весь изжаришься, думаешь – может, их потом смоет или кожа облупится и все сойдет, а вечером глядишь – они тут как тут. – Он чуть повернул ко мне голову и распахнул рубаху на груди. – Тут они?
Не сразу мне удалось перевести дух.
– Да, – сказал я, – они тут.
Картинки.
– И еще я почему застегиваю ворот – из-за ребятни, – сказал он, открывая глаза. – Детишки гоняются за мной по пятам. Всем охота поглядеть, как я разрисован, а ведь не всем приятно.
Он снял рубашку и свернул ее в комок. Он был весь в картинках, от синего кольца, вытатуированного вокруг шеи, и до самого пояса.
– И дальше то же самое, – сказал он, угадав мою мысль. – Я весь как есть в картинках. Вот поглядите.
