Все жанры Все авторы
О наставлениях и нравственных разговорах - Александр Бестужев

О наставлениях и нравственных разговорах

Страниц

20

Год

—

Уникальная и креативная переработка текста следующая:

«Емиль, автор той важной концепции, которая также противоречит общественным нормам воспитания, разделял мнение, что комбинирование руководства действием с правилами и опытом - это наилучший подход. Воспитание одного человека принципиально отличается от воспитания группы. Частный ментор, всегда находящийся рядом со своим подопечным, имеет возможность контролировать их успехи по своему усмотрению. Он даже может использовать случайные ситуации в свою пользу - другими словами, он способен следовать методу Емиля, основанному на образовании, инструкциях, последовательности действий...»

Дополнительная информация:

Опытные наставники знают, что каждый индивид поглощает информацию по-разному, и поэтому требуется гибкий и адаптивный подход к обучению. Систематическое сочетание наставления, которое передает необходимые знания и умения, с реальным опытом, позволяет подопечным лучше понимать и успешно применять полученные знания в практике. Это подразумевает постоянный контакт и поддержку со стороны наставника, который может планировать и согласовывать конкретные задачи и достижения воспитанников. В итоге, такой индивидуальный подход обеспечивает более эффективное и глубокое обучение, отражающееся на личностном росте и достижениях каждого ученика.

Читать бесплатно онлайн О наставлениях и нравственных разговорах - Александр Бестужев

Правило, столь хорошо сочинителем Емиля[1] объясненное, но которое было бы несоответственно начертанию общественного воспитания, состоит в соединении наставления с действием и правила с опытом. Воспитание одного человека весьма различествует от воспитания многих. Частный наставник, всегда находящийся при своем воспитаннике, может по своей воле располагать успехами; он может даже пользоваться теми, кои случай представляет, – словом сказать, он может следовать сочинителю Емиля, поколику снабден просвещением, правилами наставления, постоянством. Но общественный наставник, хотя всеми сими качествами одаренный, может ли, следуя тою же стезею, надеяться получить таковой успех?

В плане, здесь начертаваемом, мы не обременим приставленных к воспитанию таковыми попечениями, поелику весьма трудно и невозможно найти в них толикого просвещения, какое по методу Емиля воспитателю потребно. Нельзя также требовать сего и от надзирателя нравственнаго[2], которому вверено общее смотрение за сею частью; ибо какие знания, добродетели и твердость в нем ни предположить, то все его попечения о воспитанниках своих не позволят ему действительно учинить то, в чем с великим трудом едва ли успеть можно при воспитании одного человека. Итак, мы принуждены отказаться от метода, претворяющегося тотчас неверным и неудобоисполнительным, когда захотим простерть оный от воспитания частного к воспитанию общественному. Мы довольны будем и тем, естьли достигнем того, что, возможно, и не вмешаемся в цлан мысленных и невозможных совершенств[3].

Естьли невежество отцов и суеверие матерей вселяют в душу детей предрассудки и ложные правила нравственности и веры, естьли заблуждение и порок распространяются и увеличиваются больше от вредных наставлений, во младенчестве получаемых, нежели от чего-либо другого, то для чего не можем мы основать и распространить силу истины и добродетели наставлениями, совершенно оным противными?

Для чего сим совокупным заблуждениям, сим ложным правилам, которыми обременяют память детей, невозможно противуположить истинных правил правосудия, благотворительности и всех гражданских добродетелей?

Для чего вместо некоторых понятий, повергающих дух в порабощение, не можно употребить таких, кои творят его благородным и возвышенным? Для чего говорить с видом презрения ты червь земной, не говоря никогда, что человек есть царь природы, поколику почитает законы ее, и что соделется ненавистнейшим чудовищем, коль скоро учинится злым и подлым?

Словом сказать, для чего вместо сих разговоров, сих действий, сих примеров, разверзающих душу к восприятию опасных страстей и преступных чувствований, не можно другими разговорами, другими действиями, другими примерами обратить их к деяниям полезным и великодушным?

Человек родится в невежестве, но не в заблуждении. Когда он в состоянии понять заблуждение, то в состоянии понять и истину. Но как не все заблуждения, так равно и не все истины могут быть детями понимаемы; следовательно, надобно начинать с самых простейших и дойти по степеням до самых сложнейших; иначе на-твердят детям слова вместо понятий. Уста произносить будут истину, когда разум понимать будет заблуждение. Вот неудобство, которого наипаче должно избегать, когда занимаются наставлением детей.

Вам может понравиться: