Проклятие пикси

Четвёртый сын Дубового клана сэр Ви́лохед О́кку Верховный коррехидор Кле́нфилда собирался на еженедельный доклад к королю.

– Вы наденете бутоньерку, сэр, – его камердинер Фибс шагнул с ножницами кустику гардении. – Увы, Фибс, нет. Его Величество воспримет бутоньерку как излишнюю фривольность, а он и так не в восторге от меня.

Вил прошёлся расчёской по волосам, и поправил шейный платок.

– Как всегда вы прекрасно выглядите, милорд, а цвета клана придают вам солидность, – коррехидор вздохнул в его 26 лет последнее, чего не хватало в жизни, так это солидности. Лихо заломив на одно ухо клановый берет в зелено-коричневую клетку, четвёртый сын герцога Окку отправился в королевский дворец.

Во второй половине дня в Кленовом дворце был весьма оживлённо, по дороге в рабочий кабинет короля Вил пожал много рук, постоянно здоровался и кивал. Король Э́лиас сидел за письменным столом и демонстративно читал карманный томик стихов в потёртом кожаном переплёте. При виде вошедшего коррехидора он бросил выразительный взгляд на напольные часы и склонил голову в ответ на приветствие

– Не можешь не опаздывать, Вилли, – проговорил он, закладывая книгу ножом для разрезания бумаги, – опаздывать – весьма пагубная привычка, особенно для главы Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя. Ну что ж, я готов выслушать твой доклад.

Вил вытащил из кожаной папки лист бумаги с тиснёными кленовыми листьями королевского клана, кашлянул и начал читать:

– За истекшую неделю во вверенной мне столице Арта́нии имели место следующие преступления и проступки граждан, совершенные в нарушении законов Кленовой короны и гражданских уложений о наказаниях…

– Умоляю, не утомляй меня рассказами о семейных распрях и пьяных разборках в трактирах, – усмехнулся король, – мне куда интереснее твои шаги по изменению и улучшению работы коррехидории, какие новшества ты придумал для повышения качества службы по защите граждан нашего королевства.

Вил все утро ломал голову над докладом, преступлений за последнюю неделю было совсем немного, и всей этой рутиной занимался Тура́да – его адъютант и личный секретарь, основными достоинствами коего были умение спроваживать посетителей и заваривать отличный чай. Посему к вопросу короля коррехидор был совсем не готов,

– Что примолкли, граф, – ядовито поинтересовался его величество, он переходил на «вы», когда собирался сделать выволочку Вилу, доводящемуся ему троюродным кузеном, – видимо усилия вашего уважаемого отца пропали втуне. Я не наблюдаю заинтересованности с вашей стороны в работе коррехидора.

– Сир, я изо всех сил стараюсь быть полезным Кленовой короне, – проговорил Вил, скромно опустив глаза.

– Ваши старания, мнится мне, чаще касаются салонов и альковов придворных дам, – сощурится король, – на борьбу с преступностью у вас просто не остаётся времени.

– Убийства, кражи и все прочие преступления расследуются мной в должном порядке, – отрапортовал коррехидор, изо всех сил имитируя служебное рвение, – только за эту неделю я передал в королевский суд четыре заверченных расследования.

– Целых четыре, – картинно удивился король, – надо же, только вот, малыш Вилли, какое ты принимал во всем этом участие? Ставил личную печать с дубовыми листьями клана на закрытые дела? По моим сведениям, тебя частенько видели в «Доме шоколадных грёз», королевской опере и на музыкальных вечерах мадам Сере́нити Аке́ри.