Следствие ведёт некромант. Том 8. Кленовые тайны

Когда же закончится эта жара! Подумать только: вторая половина сентября, уже одиннадцать часов вечера, я в цокольном этаже университета, а ощущение такое, словно в бане. Хоть бы ветерок подул для смеха. Нет ведь. Да и подул бы? Какой от него толк, коли какие-то «мудрецы» минувших столетий додумались построить Саюхай – столицу своего королевства в котловине. Свежим морским бризам путь перекрывают высокие холмы, которые в Империи Алого лотоса принято гордо именовать горами. Да и само название «Империя» не вызывает ничего кроме усмешки. То же мне империя – южный остров, который долгое время был частью Артании, а в Эпоху воюющих кланов воспользовался всеобщей неразберихой и отделился, прибрав к рукам парочку крохотных собратьев и стал именоваться Империей Алого лотоса. Окно что ли открыть? Бесполезно.

Всю эту неделю в морге Медицинского факультета дежурить мне. Старикан Тагси́н воспользовался моей оплошкой (подумать только, какое великое прегрешение: мусор не был вовремя выброшен!) и в качестве штрафа свалил на меня все ночные дежурства на две недели вперёд. Сам-то теперь, поди-ка сидит где-нибудь и прохладное винишко потягивает. Ну, любит мужик выпить, можно даже сказать, слабина у него по этому делу. Ходили упорные слухи, будто бы Тагсина из-за этого его пагубного пристрастия из коронеров попятили. Вроде как он большим человеком в Управлении полиции Саюхайя был. Быть-то, может, и был, а теперь вот в морге у медиков лямку тянет, а жалование почти что целиком по кабакам спускает. Справедливости ради надо заметить, мужик он знающий, не особо меня достаёт; но, коли уж с ним приступ хандры приключается, лучше ему под руку не попадаться. С мусором как раз именно так и вышло. Ничего, впредь умнее буду, как почую, что начальнику перец в одно место попал, стану тише воды, ниже травы и постараюсь в его покрасневшие глаза вообще не смотреть.

А на Лотосовом проспекте – ночная жизнь. Вот везёт же кому-то! Кавалеры и дамы прогуливаются, фонари цветные, запах хрустящих жареных баклажанов под кислым соусом щекочет ноздри даже тут, в полуподвале. Прямо охота выскочить наружу, добежать до угла и прикупить парочку порций. Но, с другой стороны, в такую душную жару не до баклажанов, горячее в глотку не полезет. Не повезло, что попечительский совет Медфакультета экономит на охлаждающих заклятьях. Впору в ящик хранилища трупов залезать. Благо, там бутылка с чаем охладилась. Какая ирония! Узнай кто, что я свою бутылку в холодном шкафу меж ног трупешника остывать ставлю, ни за что пить бы не стали, а мне всё равно. Холодный манговый чай – это здорово. А уж каким образом он холодным стал, – дело десятое. Ладно, довольно в окно на прохожих с завистью взирать, почитаю книжечку и на боковую. Мертвецы – соседи спокойные, ни шуметь, ни будить не станут. Люди – иное дело, остаётся надеяться, что и нынешняя ночь продолжит оставаться тихой.

– Хикару! Хикару, – позвали меня с улицы и в дверь принялись молотить башмаком, – спишь что ль?

Не сплю я, не сплю уже. Открываю. И незачем так стучать, нашим клиентам торопиться некуда. Самое худшее и самое естественное явление на свете с ними уже произошло. Они умерли. Посему незачем дверь в морге выносить.

– Получи, – проговорил рослый, загорелый до черноты детина с явными чертами делийца. Его узкие глаза покраснели то ли от пыли, то ли от я́таля – одного из представителей обширного семейства всевозможной дури, до которых жители острова большие охотники. Да и знатоков по этой части похлеще них ещё поискать. У нас в Артании по сравнению с ними эта отрасль из детских штанишек не выросла, – криминальный неопознанный труп, – чуть ли не радостно сообщил загорелый, – мужика в переулках Весёлого квартала мочканули, – они вместе с молчаливым бородатым помощником перевалили на прозекторский стол покойника, – уж ограбили его, или сам нарвался на нож, мне неведомо. Документов при ём никаких нету, поэтому господа полицейские заявили, мол, висяк им не надобен, и велели вам сдать. Коли за неделю личность покойного не ите-инде-сифисиуется, отдадут его молодым докторам на опыты. Это, стал быть, они его резать станут?