Зеркальный бизнес попаданок

– Грёбаное средневековье!

Колесо попало в особенно колдобистую колдобину, и сиденье жестко подкинуло меня вверх. Ощущение – примерно, как получить деревянной лопатой по заду. Рессоры тут еще не изобрели.

Нельзя сказать, что наша карета плоха. Она намного, намного лучше обычной повозки. Примерно настолько же, насколько лимузин лучше кузова грузовика с деревянными лавками вдоль бортов. Мы едем в дормезе, дорожной карете графов Блуа, она предназначена для длинных поездок в условиях весьма посредственных дорог.

На скамейках здесь лежат бархатные подушки, набитые конским волосом, они смягчают мелкие толчки. Но только мелкие.

Кабина кареты посажена на длинные изогнутые деревянные балки, концы которых крепятся к раме с колесами не жестко, а подвешены на ременных петлях. Так что, если какое колесо попадет в небольшую ямку, оно провалится, но кабину не тряхнет.

Передние колеса имеют диаметр около метра, а задние – огромные, почти в человеческий рост. Это тоже способствует плавности хода. Никаких шин на колесах нет, только железные обода для прочности, а сами колеса – деревянные, с толстыми фигурными спицами.

Несмотря на все средства для смягчения хода, если попадается большая кочка или яма, трясет немилосердно.

Вот, опять, карета наехала на особенно неудачный горбик, и кабину тяжело подкинуло вверх. Вместе с пассажирами.

– Даш, давай изобретем рессоры! – простонала я.

Даша, она же леди Фальма из рода Блуа, сморщила нос:

– Ты думаешь, одна такая умная? Чтобы изобрести рессоры, нужна рессорная сталь. Тут такой делать не умеют. Тут все стали неупругие, они или ломаются, или гнутся. Я узнавала уже, как только по городу поездила в своем экипаже, так и поинтересовалась. В кузницу заезжала, спрашивала. Могут сделать из дамасской стали, но обойдется это – золотом по весу.

Я представила, сколько весят рессоры, способные выдержать тяжесть дормеза вместе с пассажирами и багажом, и поняла, что их мы изобретать не будем.

* * *

Мы ехали на зимние каникулы в родовой замок графов Блуа, к родителям Фальмы.

Мы – это я, Настя, душа которой переселилась в тело джентри Тригеты Болш, и Даша, душа которой обосновалась в теле виконтессы Фальмы.

Мы, видимо, в земной жизни были очень похожи. Из-за этого, когда настоящую виконтессу Фальму убили, а ее тело освободилось, наши с Дашей души одновременно попытались вселиться на одно и то же место. Сродство душ Даши и Фальмы оказалось чуть сильнее, она получила тело, а я на некоторое время стала призраком, привязанным к ее зеркалу.

Вот интересно – когда тело аристократки освободилось, сразу две души к нему рванули. А когда чуть позже убили джентри Тригету Болш, ее тело несколько минут лежало бесхозным, и никто на него не претендовал, пока я не решилась вселиться. А ведь джентри – это далеко не крестьянка или служанка. Это дворянка, хоть и мелкопоместная…

Да, наверное, до переселения душ мы с Дашей были похожи.

Но потом она соединилась с памятью виконтессы Фальмы. Теперь уже и непонятно, кто она – земная девушка в теле аристократки, или аристократка, которая помнит земную жизнь. Как глянет своим высокомерным взглядом, как скажет что-то мягко и непреклонно – ни за что не поверишь, что это не настоящая леди.

Когда я вселялась в тело, после смерти Тригеты прошло немного времени, и ее память уже начала распадаться. Поэтому во мне от этой дворянки осталось мало, только самые яркие воспоминания и основные знания. Зато ее тело сильно отличается от того, какое было у меня на Земле. А ведь от тела зависит гораздо больше, чем кажется. Тело – это целый букет гормонов и набор физических показателей, от которых зависят характер и поведение. Мой характер сильно изменился. Я стала непривычно живой, активной, смелой и даже азартной. Теперь моя земная жизнь кажется мне скучной. Хотя у этой медали есть и другая сторона – на Земле меня никто не насиловал, не убивал, и я никого не убивала. А тут – уже пришлось. И воспоминания тела от прошлой его хозяйки мне достались не самые приятные…