Галактический еврей у Плачущей Стены
Недавно я сидел на скамеечке у моря и никого не трогал, даже в мыслях.
Подсаживается ко мне женщина старше бальзаковского возраста, в красной панаме, на которой уже отражались блики закатного солнца. На здоровье, пусть сидит, тем более скамеечка общественная, кто успел тот и сел.
«Надо уходить», – вздохнул я. У некоторых людей аллергия на цветочную пыльцу, а у меня на сильный запах сладковато-приторных духов.
А дама смотрит на меня так пристально и, можно сказать, дерзко.
Только собрался валить, как она спрашивает:
– Вы Рами Юдовин?
Удивился.
– Допустим. А что?
– Я читаю в интернете все ваши статейки и рассказики, – недовольно произносит мадам, как будто я ее заставляю это делать.
«Опаньки, – думаю. – Вот она – слава, хоть и очень подозрительная».
– Вы не обязаны читать, – я приготовился к обороне.
– Нет уж. Антисемитов надо знать, особенно тех, кто живет в нашей стране.
– Почему вы решили, что я антисемит? – спросил я, преодолевая рвотный рефлекс от эфирного масла с сильным запахом муската.
– Вы пишете гадости о раввинах, вы высмеиваете наши еврейские праздники, обычаи и традиции.
Удивляюсь еще больше. Но интересно послушать. Обычно женщины с запахом цветочных духов упрекали меня совсем в другом: что я первым не звоню, мусор не вовремя выношу, посуду за собой не мою, мало зарабатываю, но в антисемитизме обвинений не было. Может, потому что мои подруги были не совсем иудейками, но зато они тоже быстро кончали. Нет, не потому что страстные, как еврейки, а потому что русским бабам жаль мужиков. Впрочем, извините, отвлекся.
– Я вообще-то еврей, – заявляю твердо и по старой советской привычке оглядываюсь.
– Еврей? Вы наверно не галактический еврей!
Именно так она и сказала: «галактический» вместо «галахический».
– Вполне галактический, – отвечаю. – Даже можно сказать, космический.
– Не морочьте мне голову! – рассердилась дама. – Лучше поезжайте в Иерусалим, сходите к Плачущей Стене, и вы сразу поймете, что значит быть евреем.
– Плачущей? – я рассмеялся. – А ведь верно. Трамп недавно ходил к Стене, так ее после этого переименовали из «Стены Плача» в «Плачущую Стену».
– Почему? – настала очередь удивляться женщине.
– Видели записочку, которую Трамп вложил? Так это был счет за его визит. «Стена» теперь не плачет, а рыдает. Хотите автограф?
– Селфи! – угрожающе сказала мадам.
– Хорошо, – согласился я.
Главное, в этот момент не дышать. Ничего, выдержу.
Май 2007 год. Таиланд. Провинция Чонбури.
Тренировочный лагерь по изучению боевых искусств был огорожен двухметровой красно-коричневой сеткой Рабица.
Морос стоял у ворот, в глаза бросилось изображение морды настороженного питбуля, готового к атаке.
Несмотря на 30-градусную жару, накрапывал дождь, густые тучи плотной завесой прятали небо.
Было немного тревожно, но отступать – не в правилах человека, решившего испытать себя, и он позвонил.
Дверь открыл приветливый охранник. Боец смешанного стиля протянул приглашение. Страж кивнул и указал, куда идти.
С двух сторон от чистеньких дорожек росли ярко-красные цветы, веерные листья пальм свисали над головой, ровно подстриженные газоны автоматически орошались круговыми дождевателями. Лишь издалека доносившиеся звуки от ударов по боксерским грушам нарушали идиллию.
