Я знаю, что я видела

Девочке было года 3-4. Она резво карабкалась по ступенькам, перепрыгивала через выбитую дощечку и скользила по горке, хлопая в ладоши. Оканчиваясь, горка приподнималась. Девочку подбрасывало вверх, она взвизгивала и снова бежала к лесенке. Бабушка сидела рядом на скамейке в тени деревьев. Ветер трепал листву, и лучи вечернего солнца поминутно отражались в ее больших старомодных очках.

Бабушка эта – моложавая ухоженная женщина лет 70 с хвостиком, совсем недавно вышла на пенсию, и все свободное время посвящала внукам. Она казалась довольно необщительной, впрочем, эта необщительность происходила не от ее нелюдимости. Женщина она была приятная. А вот соседки-кумушки очень ее невзлюбили. Она не водила сплетен, никого никогда не осуждала. Она смотрела так, будто понимала все твои мотивы, каждый твой шаг. Разговаривала мягко, искренне, без малейшей фальши. Она никогда не ругала внуков, не позволяла себе грубых окриков в их адрес.

Меня, задерганную бытовыми проблемами маму двоих детей-погодок, это, наверное, раздражало. Я, как и многие соседи, даже завидовала. Отчего же не быть спокойной и понимающей? Она всю жизнь проработала на престижной работе, дала блестящее образование детям. У нее чуткий, заботливый муж, дом – полная чаша, она никогда не считала копейки.

Я думала так, устраивая коляску в тень, когда она повернулась ко мне, сняла очки и улыбнулась с каким-то сожалением что ли. Впервые я заметила, какие древние у нее глаза. Без морщинистой сетки вокруг и глубоко залегших теней, без старческой поволоки, ясные лучистые и древние глаза.

Начав свой рассказ, она не ждала от меня ни подтверждения, ни вопросов, она не спрашивала и не доказывала. Маленькая девочка уже качалась на качелях. Маленький мальчик посапывал в коляске. Ветер трепал листву. Она говорила. Я слушала.

                        ***

Окончив школу, я пошла учиться на повара. Не потому, что конкурс туда был небольшой, а потому, что действительно любила это занятие. Мне нравилось экспериментировать, находить неожиданные сочетания продуктов, придавать новую форму уже известным блюдам. Но время, знаете ли, было такое монолитное. Найти хорошо оплачиваемую любимую работу оказалось очень не просто. Все нужные тропы уже протоптаны, все правила уже прописаны, а те, кто пытался «искать себя» чаще уезжали за границу.

Поняв, что реализовать свои творческие проекты могу лишь на своей домашней кухоньке, я решилась на кардинальные перемены и окончила курсы бухгалтеров. Надо сказать, с цифрами я всегда была на «ты», поэтому новую профессию восприняла вполне благосклонно. Мне повезло достаточно быстро устроиться на работу в «Подуправление статистики. Отдел подсчета, учета и сохранения информации» младшим помощником.

Каждое утро я вынимала папки из ячеек и разносила по кабинетам в определенном порядке. Уже проработанный и учтенный материал сшивала, маркировала в соответствии с протоколом и раскладывала по ячейкам. Для маркировки использовались ленты разных цветов. Синие, например, для оконченных работ. Зеленые – для документов, подлежащих пересмотру. Всего девять градаций. А вот красными перевязывались документы, требующие срочного внимания начальства. Это называлось «отправить документы наверх».

Собственно начальство это я никогда не видела, как и многие сотрудники управления. И если вы кого-нибудь спросили бы, в чем состоит смысл их работы, ответ был бы: «В учете, подсчете и сохранении данных». Подсчете чего? Отчете кому? А главное, нужно ли это в действительности, я не задавалась вопросом. Коль пухлые папки регулярно упаковываются и отправляются «наверх», значит, кому-то они требуются, значит, кто-то их читает. Мне было тепло, сыто и уютно, а однообразие работы богато сдабривалось мечтами о первом отпуске. Задавать вопросы и отрывать людей от их дел, было не принято.