Торговец отражений

«Нет смятения более опустошительного, чем смятение неглубокой души».

«Великий Гэтсби»

Френсис Скотт Фицджеральд

«И легко же увядшей душе скрыться за маской декаданса. Так просто ей увидеть свое отражение рядом, в этом бесконечном коридоре кривых зеркал». Эта мысль родилась в стенах музея Ластвилля в ясный осенний день, но неизвестно, кому именно она принадлежала. Мысль затерялась среди рассеянных взглядов и бездумных рассуждений. Мысли стало тесно. Мысль исчезла.

В выставочном зале было на удивление шумно. Группа студентов факультета культурологии, заинтересованных в беседе друг с другом больше, чем в произведениях искусства, окружили диванчики в центре зала и старательно делали вид, что замерзшие на холстах истории так поразили их, что заставили усадить потяжелевшие от размышлений тела на мягкие сидения.

– Прошу, объясните мне хоть кто-то, почему нас сюда притащили! Нам что, в жизни тоски не хватает, еще и на занятиях на нее посылают смотреть? Лучше бы в библиотеку отправили, – простонал Осборн, пряча лицо в ладонях. Расслабленная спина согнута, руки на острых коленях, волосы закрывают лицо. Ему такая поза всегда казалась особенно драматичной.

– И что бы ты делал в библиотеке? Копался в пыли? Не помню, чтобы я тебя хоть раз видела с книгой, – усмехнулась Руби, сидевшая рядом с ним, но не строившая из себя пародию на ожившую статую. Прямая спина, уверенный взгляд, нога на ногу. Она иногда оглядывалась и посматривала на профессора.

– Во-первых, электронные книги удобнее, а во-вторых, в библиотеке я бы не копался в пыли. Я бы спал! Там на столе прилечь можно. А какие там диваны…

– А мне кажется, что лучше бы нас в выходной вообще отправили отдыхать. Будто у нас дел других нет. – Улыбнулась Грейс и пригладила взъерошенные волосы Осборна. Он чуть заметно улыбнулся.

– Оззи, а тебе разве не надо развивать насмотренность? Искусство же, музыка, живопись, все дела, – спросила Руби, надеясь, что невинная фраза могла обратиться в очередной, так нравившийся ей спор.

– Я знаю то, что должен знать, а что не знаю – могу узнать не из-под палки, а сам! – сразу же ответил Осборн. На Руби он даже не взглянул.

Грейс многое бы отдала, чтобы послушать очередной спор – уже знала, кто выйдет победителем. Но в тот день Осборн устал после репетиции. Грейс не хотела, чтобы Руби беспокоила его больше необходимого.

– Ты хорошо изображаешь мыслителя, – сказала Грейс.

– Я не изображаю. Я он и есть, – ответил Осборн и улыбнулся.

– Скажи что-нибудь умное. – сказала Руби. – Вот, в чем смысл жизни?

Осборн ответил, не задумываясь:

– Отвечу тебе словами из песни Twisted Sister. Мчаться, чтобы жить, и жить, чтобы мчаться. Чтобы огонь внутри горел, понимаешь?

– Понимаю.

– Вот тебе и смысл.

Грейс пригладила волосы Осборна. Казалось, на мгновение. Но подушечки пальцев наслаждались мягкостью локонов так долго, что они нагрелись. Грейс отпустила. Лучше ей какое-то время подержать руки в карманах.

– А где все остальные? Уже ушли? – спросила опечалившаяся Руби. Спор ведь закончился, не успев начаться.

Грейс посмотрела в сторону Френсиса. Профессор в сером твидовом пиджаке никуда не делся, а все также стоял в дверях и восхищенным взглядом окидывал полотна, на которых в разных ипостасях изображалась смерть.