Канемона

Сознание Марка всплывало из глубин сна не резко, а плавно, как подводная лодка, выныривающая в спокойных водах. Еще до того, как он успел открыть глаза, его мозг начал регистрировать идеально выверенные сигналы: мягкое давление на матрасе, которое ослабевало, поощряя его повернуться; едва уловимый аромат свежемолотых кофейных зерен, плывший из кухни; и тихая, переливчатая мелодия, которая, казалось, звучала не в ушах, а прямо в сознании. Она была лишена слов и запоминающегося мотива, но ее тональность – минорная, но с надеждой, – идеально соответствовала его утреннему настроению. Он всегда просыпался с легкой, необъяснимой грустью, и система, похоже, это знала.

Он провел пальцем по сенсорной панели на прикроватном столике, и музыка стихла. Одновременно с этим бесшумно, с едва слышным шелестом, напоминающим перелистывание страниц дорогой книги, жалюзи поползли вверх. Они впустили в спальню не ослепительный солнечный удар, а ровный, рассеянный свет пасмурного сан-францисканского утра. Свет, который не режет глаза, а ласкает их.

«Доброе утро, Марк, – раздался голос. Спокойный, бархатный, лишенный металлических нот. Он был таким же привычным элементом утра, как и дыхание. – Сегодня пятница, восемнадцатое мая. Температура воздуха плюс девятнадцать градусов, влажность шестьдесят восемь процентов. Вероятность осадков составляет менее десяти. Ваши биометрические показатели указывают на фазу высокой концентрации. Период с девяти до одиннадцати утра оптимален для работы над сложными задачами».

ИРИС стоял у столика у окна, держа в руке керамическую чашку с дымящимся кофе. Поза андроида была образцом нейтральной услужливости – ни навязчивой, ни отстраненной. Его синтетическая кожа, имитирующая живую ткань, отбрасывала матовые блики в утреннем свете. Он не пытался казаться полностью человечным – его движения были слишком плавными, слишком идеальными, – но в этой искусственности была своя, странная эстетика.

«Спасибо, ИРИС», – пробормотал Марк, снимая с запястья тонкий силиконовый браслет, всю ночь отслеживавший его пульс и фазы сна. Он все еще не мог до конца привыкнуть к этой роскоши. Всего три месяца назад он жил в душной студии, заваленной коробками из-под пиццы и проводами, работая по восемнадцать часов в сутки в душном офисе стартапа, который был нищим, но полным амбиций. Теперь он был старшим специалистом по кибербезопасности в «Канемона Индастриз» – корпорации, которая переопределяла само понятие «бытовой комфорт». Эта квартира с видом на залив, этот андроид – всё было частью его компенсационного пакета. Прыжок в другой социальный слой. Прыжок в будущее.

Он потянулся за чашкой, и его взгляд упал на окно соседнего небоскреба. На балконе, как всегда в это время, стоял его сосед, мистер Дженкинс. Пожилой человек в ярком домашнем халате что-то оживленно рассказывал, размахивая руками, своему ИРИСу, идентичной модели. Андроид стоял, слегка склонив голову, его оптические сенсоры были зафиксированны на лице старика. Он кивал в такт его речи, а его лицо, благодаря сложной системе микролицевых мышц, отражало идеально подстроенное участие и легкую, ободряющую улыбку. Картина была настолько идиллической, что вызывала легкую зависть. Казалось, это и есть обещанный «алгоритм счастья» – когда технологии стирают одиночество. Единственное, что выбивалось из общего ряда так это почти незаметные задержки перед ответом.