Она знает твоё имя

Я пробудился, и первая мысль, что пронзила мой затуманенный сознанием мозг, была:

«Какого черта?!»

Голова гудела, внутри всё было словно залито свинцом. Меня бросало в дрожь, а тело отказывалось слушаться. Воздух был густым, с привкусом озона и чего-то металлического, вызывая неприятное першение в горле.

Зрение возвращалось рывками, словно мерцающий экран старого монитора, и тогда я заметил алый свет – настойчивый, дрожащий в углу поля зрения, как кровавый зрачок мёртвого зверя. Тревожный сигнал. Символ того, что всё пошло к чертям.

Все было не так. Совсем не так как должно.

Гулкий зуммер безжалостно прорезал тишину, словно насмешка над моим пробуждением. Я не понимал, почему криокапсула до сих пор запечатана, но одно было ясно: сигнализация ревела значит все очень плохо.

Я попытался шевельнуться, однако тщетно – ремни удерживали меня намертво. После анабиоза я едва чувствовал тело, оно будто принадлежало кому-то другому. В груди зарождалась паника, и я судорожно задыхался, словно выброшенная на берег рыба. В голове всплывали обрывки воспоминаний: тренировки на симуляторах, учения по аварийному протоколу… Но ничего подобного я не припоминал. Казалось, будто сама вселенная решила пошутить надо мной, но мне было совсем не до шуток.

Я начал судорожно восстанавливать цепочку событий. Криокамера должна была открыться автоматически. При сбое – сработать аварийное питание и деблокировать замки. Но вместо этого я слышал лишь надрывающийся сигнал, чувствовал, как плотная тьма обнимает меня со всех сторон, и видел всё тот же бледный красный всполох в левом углу. Словно само пространство за стенками капсулы умерло, а я остался в ловушке.

Воздух казался тяжёлым и горьким. Может, это иллюзия клаустрофобии, а может, капсула и вправду теряла герметичность. Я заставил себя собраться: если панику не обуздать, мне конец. Надо действовать чётко, по протоколу. Я – пилот или какой-то простак, который не в состоянии вылезти из собственного гроба?

Злоба вспыхнула во мне, отрезвила, заставила мыслить яснее. Если капсула не открывается и работает на резервном питании, значит что-то очень серьёзное произошло на борту или снаружи – там, в холодной чёрной пустоте. Но почему аварийный источник не даёт энергии? И отчего этот проклятый зуммер не утихает?

Каждый сигнал будто пронизывал мне мозг раскалённой иглой. Я попробовал дотянуться, чтобы вырвать эту противную пищалку, но ремни не давали шансов. Пальцы с трудом слушались, словно после долгой заморозки они забыли, каково это – быть живыми. «Шевелишься – уже хорошо», – повторял я себе, стараясь нащупать аварийный шнур, который должен активировать пиропатроны и сорвать крышку.

В полной темноте, под зловещий ритм зуммера, я сосредоточился на внутреннем устройстве капсулы. Вспоминая расположение всех деталей в капсуле и пробуя их на ощупь, каждую неровность, насколько позволяла свобода в онемевших пальцах. Я прошёлся кончиками пальцев по кромке крышки и вспомнил, что ниже должна быть небольшая выемка, а под ней – аварийный трос. Обшаривая ее словно, паук свою жертву я наконец нащупал холодный металлический цилиндр рукояти. Сердце болезненно сжалось от облегчения и не теряя ни секунды на раздумья, я рванул за него.

Резкий всполох, звук взрыва пиропатронов – и дым мгновенно заполнил тесное пространство, смешавшись с моими жалкими остатками воздуха. Я было рванул вперед но понял, что ремни не раскрылись, хотя должны были. Они продолжали удерживать меня, словно стальные щупальца неведомого чудовища. Наклонившись вперёд, я из последних сил попытался выбраться, высунув шею словно диковинное животное хапающие ртом свежий, как мне казалось, воздух.