Тень Феникса

Антарктида, исследовательская станция «Прометей» Июнь, полярная ночь

Стрелка сейсмографа дернулась, оставив на равномерной линии бумаги резкий зигзаг. Доктор Мартин Кляйн, дежуривший этой ночью в лаборатории, не обратил на это внимания. В Антарктиде подледные толчки – обычное дело. Кляйн отхлебнул остывший кофе и продолжил вносить данные метеонаблюдений в компьютер.

Через две минуты сейсмограф снова вздрогнул. На этот раз не отдельным всплеском, а продолжительной серией колебаний, напоминавших азбуку Морзе – короткие и длинные толчки, выстроенные в последовательность.

– Какого черта? – пробормотал Кляйн, отодвигая кружку и поворачиваясь к прибору.

Самописец бешено заплясал, выводя зигзаги, похожие на пульс сердечного монитора. И это было странно – подземные толчки обычно не повторялись с математической точностью. Кляйн сорвал с вешалки парку и, натягивая ее на ходу, выскочил из теплой лаборатории в промерзлую антарктическую ночь.

Минус тридцать ударило в лицо, обжигая кожу. В черном небе висело полотнище полярного сияния, окрашивая снег и лед в мертвенно-зеленый цвет. Кляйн пересек пространство между жилым корпусом и зданием главной лаборатории, где в это время должен был работать Алекс Ковач – единственный на станции специалист, способный разобраться в происходящем.

Ковач сидел перед экраном, на котором медленно формировалась трехмерная модель подледного ландшафта. Очередной проход георадара завершался, и он почти не глядя отметил какую-то аномалию в секторе D-9.

– Алекс, ты должен это видеть!

– Я занят, Мартин, – не поворачиваясь, ответил Ковач.

– Сейсмограф регистрирует какие-то странные сигналы. Это не похоже на естественные колебания.

Ковач наконец повернулся. Его резко очерченное лицо с щетиной двухдневной давности выглядело усталым. Он провел рукой по коротким темным волосам, в которых уже проглядывала ранняя седина.

– Что значит «не похоже»?

– Сигналы ритмичные. Как будто что-то… или кто-то там, внизу, стучит.

В любом другом месте Земли такое заявление вызвало бы смех. Но здесь, в Антарктиде, под толщей льда в несколько километров… оно звучало тревожно.

Ковач встал, накинул на плечи парку и вышел вслед за Кляйном. Они прошли к соседнему корпусу, где располагалась сейсмологическая лаборатория.

Ленты самописца продолжали выводить странные ритмичные колебания. Алекс склонился над прибором, изучая данные. За пятнадцать лет экспедиций он не видел ничего подобного.

– Когда это началось?

– Минут двадцать назад. Сначала просто одиночный всплеск, потом ритмичные толчки, а сейчас видишь, как оно разошлось.

Алекс задумчиво потер подбородок.

– Локализовал источник?

– Да, триангуляция показывает район Земли Мэри Бэрд, примерно в сотне километров к востоку от нас. Глубина… – Кляйн замялся. – Глубина странная. Сигналы идут с глубины около километра подо льдом. Там скальный грунт, Алекс. Не должно быть никаких пустот или подвижек.

Ковач нахмурился. Этот район он как раз изучал последние три месяца с помощью георадаров. Внезапно он вспомнил об отмеченной аномалии.

– Подожди, – Ковач быстро вернулся в свою лабораторию, куда за ним поспешил Кляйн.

На экране компьютера все еще вращалась трехмерная модель подледного рельефа. Алекс увеличил сектор D-9, и они оба увидели нечто, от чего на мгновение застыли.