Бесконечная трещина

Самолёт дрожал, словно гигантская птица, пытающаяся удержаться на ветру. Салон был полон людей, но Алексей Левицкий чувствовал себя одиноким, как никогда. Он вглядывался в иллюминатор, где густая облачная масса разрывалась стремительными вспышками молний. Гул двигателей напоминал грохот далёкого моря, которое вот-вот поднимет волну и накроет всё вокруг.

Он летел из Вены в Москву после медицинского конгресса. Тема его доклада касалась нейрохирургии – он говорил о пластичности мозга, о том, что сознание умеет обходить травмы, перестраиваться, искать обходные пути. И вот сейчас, в эти минуты, когда самолёт начинал резко терять высоту, Алексей вдруг понял: его собственное сознание ищет обходной путь, только не в науке, а в жизни.

– Уважаемые пассажиры, – голос пилота был слишком напряжённым, чтобы звучать обнадёживающе. – Просим сохранять спокойствие. Мы вошли в зону турбулентности, экипаж сделает всё возможное для вашей безопасности.

Алексей машинально сжал подлокотники кресла. Его соседка, женщина лет пятидесяти, зажмурила глаза и что-то беззвучно шептала. На миг он подумал о жене – Марии, которая наверняка сейчас сидит дома, окружённая своими рукописями и кофе, и даже не подозревает, что в эти минуты её муж балансирует между небом и бездной.

Вспышка. Грохот. Самолёт резко пошёл вниз, словно его кто-то толкнул огромной рукой. Люди закричали.

И в этот миг Алексей ясно понял: всё, конец.

Он успел ощутить только одно – невероятный холод в груди, словно его сердце внезапно погрузили в ледяную воду. Мир вокруг оборвался.

Он открыл глаза.

Самолёт спокойно летел. Те же самые облака за окном, та же женщина рядом, которая листала журнал, будто ничего не случилось. Люди вокруг разговаривали, улыбались. Никакой паники, никакого крика.

Алексей резко выпрямился, чувствуя, как по его телу пробегают мурашки.

– Извините, – он повернулся к соседке. – Что… сейчас было?

Женщина недоумённо подняла глаза.

– Простите?

– Турбулентность. Мы падали. – Голос его дрожал.

Она нахмурилась.

– Ничего подобного не было. Полёт идёт спокойно.

Алексей закрыл глаза и медленно вдохнул. «Что это было? Сон? Галлюцинация?» Но воспоминание о падении было слишком отчётливым, слишком реальным. Холод в груди всё ещё пульсировал.

Он достал телефон и посмотрел время: 14:32. Память утверждала, что за минуту до смерти он видел это же время. Всё совпадало.

Дальше время будто сломалось.

В Москве, выйдя из аэропорта, он поймал такси. Город был привычен, но что-то в нём казалось сдвинутым, как плохо отлаженный инструмент. На светофоре он заметил, что у рекламного щита надпись слегка кривая, будто буквы не на своём месте.

Он тряхнул головой. «Переутомление».

Но на следующий день всё повторилось.

Когда Алексей переходил дорогу недалеко от своей клиники, на него на огромной скорости вылетела машина. Он ясно видел фары, слышал визг тормозов. Время будто остановилось. И снова – ледяной укол в сердце. Он закрыл глаза.

А потом… открыл.

Машина пронеслась мимо, даже не задев его. Водитель раздражённо посигналил, и всё. Прохожие спокойно шли по своим делам.

– Господи… – прошептал Алексей, чувствуя, что дрожит.

Он не умер. Но он должен был умереть.

Этой же ночью он не выдержал и рассказал всё Марии.