БОКС – это зрелищный и самый непредсказуемый вид спорта. Наверное, именно за эти его качества мы, обычные зрители и болельщики, его так любим. Но иногда проходящие бои оборачиваются для спортсменов самой настоящей трагедией, которая не забывается, даже спустя много лет. Это произведение в память о всех, погибших на рингах спортсменов…
С пожеланиями только успешных боёв и достижений самых высоких наград!
От Автора
Холодный ветер со свистом разгуливал по опустевшему городу, гоняя по мокрым после дождя улицам опавшие листья. Дождь остановился совсем недавно, оставив повсюду после себя мокрые следы и легко ощутимую пустоту. Люди в один миг разбежались с того момента, как первая упрямая холодная капля назойливого дождя со всей силой ударилась об асфальт, о брусчатые дорожки пешеходов, о прозрачные витрины дорогих магазинов, о многоликие окна жилых домов, о толпящиеся на дорогах осторожные автомобили, о железные щитки фонарей. Люди разбежались, почувствовав, как внезапно дождь стал усиливаться, превращаясь в тонкие ручейки, стекающие по высоткам, окнам вниз, будто там на земле их ждёт нечто непредвиденное. Это не так. На земле всё было по-прежнему – одинокие люди, одинокие дома, одинокие улицы, каждые вздыхающие о чём-то о своём. Каждый проходящий думал о той душевной пустоте, что сопровождает нас на протяжении всей жизни, улицы вздыхали о той пустоте, которая набегала на них с наступлением ночи, одинокие дома вздыхали о прошлом. Эх, прошлое, прошлое, прошлое… прошлое, как тень, идущее по стопам, прошлое, которое не хочет оставить память, оставить душу. Просто, взять и испариться в какое-то неведанное пространство, в какое-то новое измерение. Баку взглянул на серое небо мокрыми глазами. Он сидел на последнем месте автобуса, медленно скользящего по большим улицам интересного города. Хорошо сложённый и интересный молодой человек задумчиво вглядывался в мелькающие в окне автобуса отражения, на мгновение пути отдалившись от реальности. Уставшее сознание медленно бродило по серым улочкам прошлого, вырисовывая на лице сидящего добрую улыбку. О том, что его звали Ханпаша никто из сидящих в автобусе не знал. Несколько остановок было пройдено, ещё чуть-чуть и большой красный автобус должен был остановиться у одного из выходов городского метро. Ханпаша внимательно посмотрел на часы, отражающие семь вечера. А на небе снова стали вырисовываться тёмные облака. Они пришли откуда-то совсем незаметно, затмив собою некогда белое пространство. Ханпаша встал и медленно подошёл к дверям автобуса, двери открылись и он оказался у выхода метро Наримана Нариманова. Ханпаша любил свой город, любил каждую улочку, каждый уголок Баку. Сегодня он почему-то хотел тишины. Толпа людей, пересекающих дорогу с одной стороны в другую стала его напрягать. Он пересёк дорогу и медленно пошёл в сторону парка. Жёлтое освещение парка слабым светом падало ему в лицо и Ханпаша прищурил глаза. Да, его угнетали люди, угнетала обстановка. Хотелось чего-то нового. Сознание носило его по самым укромным местам, по самым экзотическим материкам, пока вдруг он не оказался у входных дверей однокомнатной квартиры, где он жил вместе с отцом и матерью. Отец Ханпаши претарелый мужчина, всю свою жизнь проработал на Нефтяных Камнях и был заслуженным нефтяником. Его грамоты и похвалы много лет как украшали старую стену маленькой комнаты. Сегодня отец Тофиг сидел в скрипучем кресле, накрыв тёплым одеялом холодные ноги. Ноги так и не согревались. Иногда ему казалось, что кровь больше не поступает в конечности, что он больше не чуствует пальцев и отец Тофиг громко вздыхал, опрокидывая глубокий взгляд на старую стену, чуть прикрытую пожелтевшими с годами обоями. Ханпаша у отца Тофига был единственный мальчик, единственное, ради чего он жил и сейчас старался держаться, чувствуя, что он ему нужен. В этом году Ханпаше исполнилось девятнадцать, но для Тофига этот резко повзрослевший мальчик, превратившийся в сильного мужчину, всё ещё был ребёнком. Как только стрелка жестоких часов, опрокидывалась за шесть часов, Тофиг прислушивался к шагам в коридоре общежития. Он узнавал Ханпашу по тихим, чуть слышным шагам. Тофиг знал, после шести сын должен быть дома. Его уставшие глаза всё чаще набирались солёными слезами, которые иногда стекали по его щекам. Резким движением руки Тофиг убирал их отпечатки и снова оборачивался к двери. Часы тикали. В маленькой не уютной комнате часы тикали, напоминая, как быстро проходит жизнь, раскидываясь по секундам и минутам, раскидываясь по часам и превращаясь в пепел. Да, вот они знакомые шаги, вот они родные шаги. Тихие, правильные. Ханпаша по большой части носил спортивную обувь. Мягкую, на резиновой подошве. Лишь деревянный пол скрипел под его уверенными шагами. Дверь открылась. Мама Ханпаши не высокая, стройная женщина бросилась к дверям. Она сидела рядом, уставив в маленький телевизор тёплый взгляд, но как только ручка двери опустилась, мама Зейнаб привстала и сделав несколько быстрых шагов оказалась рядом с дверью. Сердце матери беспокоилось. Она тоже смотрела на часы, как только часы отталкивались от обозначения шести вечера. Она тоже смотрела , но скрывала всё, что гонялось в душе. Скрывала отчасти из-за мужа, отчасти из-за пустоты в комнате, отчасти из-за твёрдой уверенности, что ещё чуть-чуть и сынок будет дома. У отца Тофига и мамы Зейнаб был очень правильный и честный сын. Хорошо воспитанный и ответственный сын, который знал, что дома ждут и никогда не сворачивал с дороги, понимая, как тяжело будет воспринято его пусть даже уважительное опоздание со стороны единственных близких ему людей.
