Манило

Описанные в книге события являются плодом воображения автора, и все персонажи – вымышленные.

– Ты с четвёрки?

Я кивнул головой и посмотрел в окно. Высокий бетонный забор с намотанной поверху колючей проволокой, за которым я провёл последние семь лет, исчез из виду за посаженными вдоль дороги тополями, роняющими жёлтые листья. Напротив меня сидел чепушило. На вид лет 20, с короткой стрижкой и лицом, испещрённым прыщами вперемежку с веснушками.

– А я с пятёрки, – заявил чепушило.

– Оно заметно, – резонно отметил я.

Чепушило носил белую рубашку, застегнув её на все пуговицы, чёрную вязаную жилетку, мешковатые серые брюки и чёрные ботинки, начищенные до блеска. Если увидишь на улице взрослого мужика, одетого как первоклассник на линейке, знай, это либо недавно откинувшийся забайкальский комсомолец, либо даун. Чепушило относился к первой категории бедолаг.

– Меня Митей зовут, а тебя? – спросил чепушило, но руку пожать не подал.

– Юра, – сказал я.

– Какое у тебя погоняло?

– Борода.

– Дак ты же бритый, почему тогда Борода? – огорошено воскликнул чепушило.

– Дурак, – резюмировал я. – Погоняло должно быть таким, чтобы мусора не поняли, чьё оно. Вот тебе какую погремушку дали?

– Шмыга… – печально пробурчал чепушило.

– Что, голым по бараку бегал?

– Нет, золотое кольцо – подарок матери – в курке на зону пронёс.

– И где же оно? – поинтересовался я, поглядев на пальцы чепушилы, лишённые украшений.

– Фёдор с корешами отжал, – пояснил чепушило и заткнулся.

За окном автобуса по небу проносились серые тучи с пухлыми чёрными боками, подгоняемые неистовым ветром.

– За что сидел? – нарушил молчание чепушило.

– За сладкую пизду.

– Эээ, дядя, где же ты нашёл сладкую пизду, когда они все солёные? – поразился чепушило.

– Откуда знаешь, что солёные, пробовал?

– Рассказывали… Не успел попробовать, закрыли в 16 лет за двух гусей и снеговика.

– Чем барыжил?

– Твёрдым и порохом, – ответил чепушило. – Как 18 лет стукнуло, заехал на пятёрку. Освободился вот в 22 по УДО, два года оставалось.

Я снова мотнул гривой и перевёл взгляд на сидящую справа от нас мадемуазель. Всякий раз, когда ПАЗик подпрыгивал на колдобине, её сиськи, наполовину обнажённые из-за глубокого декольте, колыхались, как желе, вверх-вниз. Рядом с мадемуазелью ехал её хахаль – бородатый бычара в солнцезащитных очках.

– Смотри, – сказал чепушило и показал толстую – сантиметров восемь – пачку сложенных пятитысячных купюр, – заработал. Как-то раз ещё в тюрьме нагнулся за упавшим мылом, а потом как по маслу пошло, – многозначительно произнёс он.

Соска разовая, зато при финансах. Я вспомнил про несчастные 2300 рублей, лежавшие в кармане, которых хватит на дорогу и пару обедов, и вновь посмотрел на подрагивающие справа титьки.

Через час мы вышли на автовокзале в Волхове. Было около семи вечера, но на улице уже стемнело.

– Пойдём в ресторан! – радостно вскричал чепушило и двинул к припаркованным неподалёку такси.

Я схватил его за шиворот и произнёс:

– Ты наши рожи видел? Идём в кабак! – рыкнул я и толкнул чепушилу в сторону небольшого одноэтажного здания со светящейся над дверью вывеской «Алко 24/7».

В рюмочной царили полумрак и тишина, два парня сидели за столиком в дальнем от входа углу и угрюмо смотрели на полупустую бутылку. Мы подошли к прилавку, за которым стояла короткостриженая коренастая мадам с квадратным подбородком.