Эх дороги…

Грудная клетка разрывалась.

Хрустели рёбра, просто жуть.

И мысль одна в мозгу металась.

Как бы мне воздуха глотнуть?

Как будто в мутной вязкой жиже.

Лежу по самые глаза.

И ничего вокруг не вижу.

Но слышу чьи-то голоса.

(В. Пушкарёв-Якут-Алданский).

У разбитого снарядом дома, под раскидистым орехом, подальше от глаз людских и «небесных», стоял видавший виды войсковой УрАЛ добровольцев «БАРСа».

Ранняя весна Запорожья набирала силу. Распускались почки деревьев, повсеместно зеленела трава. Золотистые лучи солнца приятно ласкали и согревали. Это обстоятельство и радовало, и огорчало одновременно. С одной стороны, зелёнка даёт возможность маскироваться, незаметно продвигаться на передке. С другой стороны, такую же возможность получит и противник. Вот уж точно палка всегда о двух концах.

У обочины остановился УАЗик, из которого бойко выскочил ком взвода Маэстро и направился к калитке дома, где квартировался его взвод. Завидев командира, Ингуш наспех вытер промасленной тряпкой руки и быстрым шагом двинулся ему навстречу.

– Здорово, командир! Дай пару бойцов в помощь. Скаты насмерть прикипели, один не управлюсь, не успею Горыныча к ротации подготовить.

Горынычем бойцы в шутку окрестили взводного Урала за его характерный рык, издаваемый продырявленным осколками глушителем.

– А ты с ними по нежнее, поладнее, как с женщиной. Глядишь они растают и сами разденутся,– рассмеявшись ответил Маэстро. Командир был в приподнятом настроении, наконец-то пришло обещанное пополнение, и теперь людей на опорниках хватало. Не нужно каждый день ломать голову, куда и кого перекроить. Хотя он и так в любой ситуации оставался на позитиве. Неисправимый оптимист и балагур, он пользовался заслуженным уважением у бойцов.

– Лады, возьми в помощь Малого, Зенита с Границей. Они в доме. Но чтоб к пяти утра Горыныч был на парах. В пять тридцать выдвигаемся.

– Молодых будем завозить на грядки? – поинтересовался Ингуш.

– Нет, пусть они дня два-три пообвыкнутся после полигона. Сам знаешь, у нас там сейчас горячо, а они ходят как потерянные, мамку ищут.

Молодые, молодыми были, конечно, весьма условно. Среди них есть бойцы, которым и за сорок, и даже за пятьдесят было. Конечно, это ровным счётом не давало никакого преимущества. Попадая на передовую, не обстрелянные бойцы все от мала до велика выглядели как желторотики. Терялись, не могли сориентироваться, как правильно поступить в той или иной ситуации, как реагировать. Да и страшно было, чего греха таить. Состояние это быстро проходило: как правило, через пару хороших артобстрелов они начинали понимать обстановку и принимать верные решения. А через неделю ты уже безошибочно определял, кто и из чего ведёт огонь. Твой это прилёт или можно не напрягаться до времени.

По военной статистике чаще всего как раз погибали новобранцы и старослужащие. Первые в силу неопытности, вторые в силу того, что, уверовав в собственную неуязвимость, зачастую пренебрегали общепринятыми мерами предосторожности.

Орлы! Птицам деньги нужны? – звонко гаркнул Ингуш, зайдя в дом. – хорош чаи гонять, пошли поможете резину переобуть, а то на грядки пешком двинетесь.